18:59 18.04.2018Шестой деньиеромонах Симеон Мазаев
«И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему, по подобию Нашему, и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле. И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их <…> И был вечер, и было утро: день шестый» (Быт. 1, 26–27, 31).
Любопытную вещь отмечают в этих стихах богословы: предыдущие пять дней творение мира происходило сразу, без предварительного проекта: «и сказал Бог» — «и стало так». На шестой день формула библейского повествования изменилась, разделившись на замысел и его исполнение.
О мгновении между двумя этапами часто говорят как о Тройческом Совете. Именно его изобразил Андрей Рублёв в иконе, ставшей впоследствии символом христианского искусства. И это неслучайно: действительно, сотворение человека стало трагической кульминацией истории мира.
Дело в том, что замысел о создании личности в некотором смысле противоречит факту Божественного всемогущества. Так, герой Эдди Мёрфи из кинофильма «Поездка в Америку» сталкивается с одной весьма деликатной проблемой: он единственный сын африканского монарха и ему пришло время жениться. Кандидатура невесты уже утверждена: это прелестная девушка, которую от рождения воспитывали как будущую принцессу, предназначенную во всём угождать мужу. При первом знакомстве принц не нашёл в ней недостатков, за исключением одного. На вопрос: «Какую музыку ты любишь?» — девушка отвечала: «Ту, которую любишь ты». Точно такой же ответ был дан и на остальные вопросы жениха. Озадаченный принц отменил свадьбу, сославшись на то, что ему нужна личность, а не кукла для удовлетворения чресел. Впрочем, проблема оказалась в нём самом: выяснилось, что любая девушка в его королевстве точно так же ведёт себя перед всемогущим владыкой. Осознав это, принц решил избавиться от своего статуса и отправился на поиски невесты за пределы царства, туда, где он был уже самым заурядным африканцем, — в Америку.
Похожая «революция сверху» происходит в мироздании на шестой день творения. Создать человека по образу Божию, то есть личностное бытие, возможно только одним способом — добровольно ограничив Своё всемогущество. Тройственный Совет неизбежен, ведь предельно высока цена вопроса: в мире предстоит появиться частичке, над которой Сам Творец не властен, перед которой Он положил Себе быть бессильным. «Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему, и буду вечерять с ним, и он со Мною» (Отк. 3, 20). Бог замыслил сотворить такую дверь, у которой Он Сам будет стоять лишь Гостем, не смеющим войти без приглашения.
Но дело не только в самоограничении абсолютной власти. Если в мире появляется иная воля, помимо благой воли Творца, возникает серьёзная опасность вхождения в него зла, разрушения, смерти. И любовный взгляд, для которого нет ничего скрытого, отчётливо видит последствия принятого решения: поруганное непослушанием древо познания, смерть Адама, братоубийство Каина… Видит Он и Голгофу, и римские гвозди, и Крест — самое мучительное орудие казни, которое изобретёт человек.
Но роковое слово всё-таки звучит: «И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их». Зачем? Зачем Богу, чуждому всяких страданий, творить человека, если заранее известно, что нужно будет ради него заразить Себя смертной человеческой природой и умереть под насмешливые крики толпы?
Египетские, вавилонские, греческие мифы рассказывают о появлении человека. И человек в них предстаёт как побочный продукт игр богов или как чернорабочий, созданный младшими богами для того, чтобы скинуть на него самую грязную и унизительную работу в мироздании. Библейский же Бог хочет сотворить человека. Подобно тому, как заботливый отец готовит жилище к возвращению матери с малышом из роддома, Бог заранее творит мир ради человека и для человека, всё предназначая ему.
Но желание — это проявление ущербности, неполноты, недостатка. Так жажда свидетельствует о недостатке жидкости в организме, голод — о недостатке питательных веществ и энергии. Как объяснить желание Бога, Который в качестве Абсолюта, Полноты не испытывает никакой нужды?
Пожалуй, и среди людей можно найти пример того, что по крайней мере один род желания возникает не от недостатка, а, наоборот, от преизбытка и полноты бытия. Вот человек, у которого сегодня родился сын. Спроси у него в тот момент, когда он узнал о своём новом качестве отца, чего ему недостаёт до счастья. Он непременно скажет: «Ничего», — или, вернее, ему недостаёт рядом друзей, знакомых, прохожих — всех этих встречных-поперечных, которых он созывает к себе на праздничный пир. «Приходи, — говорит он, — будь со мною, раздели мою радость, и всё, что понравится тебе в моём доме, подарю тебе». Точно так же после победы российской сборной на Чемпионате мира по хоккею люди выходили из домов на улицу, желая поздравить первого встречного незнакомца.
Впрочем, кому-то может показаться, что Богу хорошо быть, и поэтому Он милостиво разрешает человеку быть тоже. Так миллионер, отъезжая с выигрышем из казино, самодовольно глядит на нищего бродягу и протягивает ему мятую купюру: на, дескать, помни мою доброту. Но в том жесте, которым Господь вызывает человека из небытия, вряд ли можно найти что-то похожее на милостивый подарок богача бедному соседу.
В рублёвской «Троице» изображены две жертвенные Чаши: одна стоит на столе, который обступили Ангелы: в ней голова тельца — это символ ветхозаветной жертвы, совершавшейся в храме Соломона; вторая образуется краями одежд двух крайних Ангелов, так что внутри этой Чаши оказывается средний Ангел в ало-голубых одеждах Христа. Он Жертва Нового Завета. Таким образом, символика Тройственного Совета становится ужасающе ясной: Бог творит человека уже распятыми руками. В том, чтобы поменяться одеждами с нищим, нет больше милости. Это любовь. Она вызывает человека из небытия — в первый раз в Эдеме, второй — на Голгофе.
Ответить на эту любовь и предстоит каждому из нас на седьмой день — день человеческой истории.