Четверг, 28 марта
Shadow

Паразитизм обыкновенный

21:21 04.05.2018ВАВИЛОНПаразитизм обыкновенныйГалина Иванкина

Бог создал и поселил человека в раю, заповедав ему возделывать место своего обитания: «И взял Господь Бог человека [которого создал], и поселил его в саду Едемском, чтобы возделывать его и хранить его» (Быт. 2, 15).

К труду, работе христианство всегда относилось не как к сущему проклятию, но как к естественному для человека творческому стремлению.


Русский философ и богослов Сергей Булгаков писал: «Труд, имеющий природу творчества, свободного и бескорыстного, любовного и непринуждённого, был райским жребием человека и навсегда остался бы в этом смысле его уделом, если бы вся природа человека, а с ним и всего мироздания не сделалась отравлена первородным грехом, исказившим до неузнаваемости, хотя и не изменившим в существе природу человека, а с ним и всей твари».


Кошачье селфи

Лютеране и вовсе полагают, что именно труд в наибольшей степени приближает к Царствию Небесному (между прочим, культ «любимой работы» при советской власти — это отголосок протестантских учений, ибо, как все помнят, марксизм зародился в немецких умах, а потому являлся некоей калькой германского менталитета). Во все времена и для всех слоёв населения бытовала обязанность «возделывать свой сад». Христианство не жаловало лентяев. Даже принадлежность к благородному сословию не означала сибаритства и лежания на перинах 24 часа в сутки — в конце-то концов, любая светская дама, живя в поместье, варила варенье, вышивала крестиком да гладью, управляла имением. Впрочем, государи тоже не отдыхали. Император Николай I вставал раньше всех в империи, и спешащие в конторы и «присутствия» чиновники могли видеть его силуэт в кабинете Зимнего Дворца — Николай Павлович работал. О себе он говорил: «Мы — инженеры», подразумевая страсть к технике и великолепное знание строительной механики, физики и гидротехники. Последний же наш царь, мученик Николай II, ожидая своей участи, жил в невероятной простоте, ничуть ею не гнушаясь, — сохранились фотографии, где помазанник Божий сам колет дрова. Это норма — что-то делать. Созидать. Уметь всё. Екатерина Великая сама растапливала камин, чтобы не будить прислугу! Прусский король Фридрих-Вильгельм I готовил обед и безо всякого отвращения чистил рыбу. Его сын — воин Фридрих Великий — умел обходиться без денщиков в полевых условиях. Даже бонвиван Людовик XV выращивал овощи для своего стола и получал удовольствие от варки кофе. Более того, он умел обивать мебель и знал технологию производства обоев. Мария-Антуанетта, вошедшая в историю как расточительная капризница и мотовка, умела доить коров — у неё имелась декоративная швейцарская деревушка. Её супруг Людовик XVI ещё в юности овладел слесарным и токарным мастерством. Таких примеров масса, и нет надобности перечислять всех королей-ремесленников и принцесс-вышивальщиц. В известном романе Олега Куваева «Территория» есть примечательная фраза: «Только плебеи считают за счастье лежать и ничего не делать». Цитата тем интереснее, что это советская книга, и термин «плебей» означал не «простой человек», но человек примитивный.

В середине XX столетия в США и ряде других высокоразвитых стран Запада возникла удручающая концепция: скоро нам не нужно будет работать. Совсем. Нигде. Физический труд — железным роботам. Умственный — компьютерам или, как их тогда именовали фантасты, «разумным автоматам». Еда значительно подешевеет из-за внедрения искусственных волокон, вкусовых наполнителей, ароматизаторов и так далее. Одежда и обувь благодаря синтетике тоже станет невероятно доступной. В общем, прожиточный минимум, ради которого денно и нощно горбатился пролетарий, клерк, водитель и делопроизводитель, будет обеспечен системой. Писались жуткие антиутопии: будущее состоялось — никто и нигде не трудится, а общество пребывает в мармеладно-кисельном, то есть нежизненном состоянии. Наши советские авторы не соглашались с таким вариантом — они отвечали на вызов эпохи «Полднем, XXII веком» и «Туманностью Андромеды», где как раз творческое горение сделалось единственно возможной религией. (То был перекос в другую сторону: большевики «упразднили» Бога и принялись молиться серпу с молотом, научно-техническому прогрессу и космическому небу в алмазах.) Но вот «прекрасное далёко», с его модой на dolce far niente, состоялось гораздо раньше, чем это планировали американские футурологи 1960-х.


Dolce far niente — устойчивое итальянское словосочетание, означающее сладостное ничегонеделание, — тем притягательно, что в нормально функционирующем социуме никогда не достигается.


Тусовка молодежи

Нынче же модно (и главное — можно!!!) нигде не работать. Ничего не уметь. Быть свободным, в том числе и от условностей. Статья 37 Основного Закона Российской Федерации подразумевает, что гражданин имеет право реализовывать свои способности. Или же — не реализовывать. Могу — копать. Могу — не копать. Лучше не копать, если есть что пожевать. Мир полон сорокалетними тусовщицами, великовозрастными «искателями истин» и шестнадцатилетними пацанами, которые понятия не имеют о будущей профессии. Не то чтобы они глумливо отрицали саму идею труда — они попросту не задумываются. Играют себе на компьютере в стрельбу по монстрам и калории заглатывают. Иные — на диетах, но также с прицелом. Например, девочки, подкачивающие фитнес-тельце в спортклубе, мечтают не о здоровье, но о щедром господине — тому весьма приятно обладать упругой дивой. И сочинять-то ничего не надо. Мальчики тоже не прочь обогреть даму постбальзаковского возраста — и пускай завистники подавятся дешёвым шницелем! Рубли, доллары и евро не пахнут. Вернее, пахнут очаровательно. Современный хомо сапиенс готов прилагать колоссальные усилия <…> только бы не работать. Будет играть на бирже иль искать выгодные конструкции, лишь бы ничего никогда и нигде не созидать.

Как-то раз я была свидетельницей диалога двух стоматологов — старого и относительно молодого. Пожилой мужчина сетовал, что ребята с неохотой учатся на дантистов, а поработав пару-тройку лет, — ну, кому же охота копаться в чужих гнилушках? — сваливают куда попроще. Например, менеджерами по распродажам (прихлёбывать кофе и торчать в Фейсбуке) или играть в «Мир танков», сидя на шее у родителей. Свесив ноги. Или — стать видеоблогером! Житуха — вишня в шоколаде! Рассуждают примерно следующим образом: «Вот бабка-то была дурища! На ткацкой фабрике всю красоту оставила. И мать не лучше — инженер какой-то, с лица серая. А зачем так напрягать силы, жилы и мозги? Мы-то умные. Мы ж не тяпкой махать в этот мир явились. Мы рождены, чтоб сказку — про Емелю на печи — сделать брендом». Что ещё пригодится для реализации dolce far niente? Бабкина квартира! Той самой бабки, что вкалывала в «ужасном СССР» на какой-то там бессмысленной — с точки зрения современной юницы — фабрике. Где там наша двухкомнатная каморка в Бирюлёве? Не хоромы, конечно. Не Пречистенка с адвокатами и рестораторами на «Ламборгини», но для начала и сия халупа сгодится. Сдать её приезжим — и плевать в потолок. Так и живут. Тем и богаты. Многие хитрые да ленивые (очень современное сочетание качеств) кинулись играть с криптовалютой — биткойнами. Но аккурат перед Новым годом что-то у них там не сложилось.

Офисный планктон

Помимо всего прочего, в моду вошёл образ юной девы-прилипалы. Она с пятого-шестого класса уясняет: учиться-развиваться — это для уродин и неудачниц. А для симпатичной милочки — обеспеченный (лучше всего — убелённый сединами) жених-негоциант при шикарном автомобиле и налаженном бизнесе. Дотянуть с двойки на тройку, спихнуть бестолковый ЕГЭ, а на выходе — прыгнуть на крепкую шею к дядьке лет 45–60. Такие жарче любят и выше ценят. Но даже если призовой «самец» не подвернулся, хватай кого попроще! Родить-то надо! И как можно раньше! Неважно, для чего и от кого — ушлые девицы помнят и про «материнский капитал», и про «женись, подонок, я же — мать!» Формированию подобных настроений способствуют не только статьи-вопли о всемерном повышении рождаемости, но и туповатые сериалы — о провинциальных золушках, получающих в финале осанистого богатея 50+, дом в престижной местности, ворох тряпок и шезлонг под южной пальмой. (В той же советской традиции золушки получали специальность, высшее образование и «Светлый путь», а замуж выходили за молодых инженеров.) Нынче же достаточно поймать кавалера, родить и требовать от общества / государства подачек, льгот и всяко-разного вспомоществования. Сама же — легла на диван с чипсами и сериалом (как вариант — на кушетку к массажистке или косметологу), а там хоть трава не расти. Или — расти, как трава. Почему-то сейчас почти никто не говорит о созидательно-творческой сути материнства — о том, что главное — не количество, но качество. Вырастить. Поднять. Воспитать.

Эпидемия dolce far niente бушует не только в России и бывших странах соцлагеря. Тотальное безделье и нежелание трудиться — это общемировая печаль. Даже в Германии, этом извечном оплоте трудоголизма и усердия, наметилась опасная тенденция. Социологи и психологи отмечают, что молодые немцы <…> не хотят рано вставать. Они тоже играют на бирже, блогерствуют, что-то сдают, куда-то вкладывают, не говоря уже о пособиях и выплатах — они вполне приемлемы для скромного, но безболезненного существования. Можно «просто жить». И они — живут. Как растения. С той разницей, что пользы ни малейшей — хлорофилла от них не дождёшься. Целыми днями сидят в кафешках с планшетами и ноутбуками — треплются в соцсетях, потому как «зачем иное?». Что им предлагает социум? То же, что и везде. Жвачку (в широком смысле этого слова — пустоту без насыщения, но якобы вкусную и ароматную). Плодятся «кидалты» — взрослые детки (от англ. kid — ребёнок и adult — взрослый). Если где-то и говорится о будущем, то всё это — насчёт технологий и — никогда о социальном прогрессе. Всё — про удобства. Ничего — о развитии самого человека. Деградации способствует и система воспитания — пестование «особой личности», сюсюканье, школьные предметы на выбор. Кто-то молвит обиженно: «Сие у них на Западе растят овощей-дебилов!» Мы живём в информационном обществе — у нас всё единое. Все поветрия становятся общей модой. И — общей бедой. К сожалению, оно — везде, и тупенькие блогеры — наша реальность, а желание лёгких денег — понятно и объяснимо. Сегодня добывать «трудовой хлеб» незачем. Очень мало кто отказывается от бесплатного сыра, даже если это происходит на пороге мышеловки. Итог — деградация хомо сапиенса, как ни жестоко это звучит. Возделывать сад? О, зачем? Никто же не заставляет! 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *