21:27 10.01.2019Молитва ГосподняМитрополит Волоколамский Иларион
Молитва «Отче наш» в христианской традиции получила название молитвы Господней. Это единственная молитва, содержащаяся в литургических книгах, которая не была составлена людьми, но была продиктована Богом для людей. В этом отношении она уникальна и в каком-то смысле служит образцом для многих других молитв, составленных людьми.
Человеческое «мы» и Божественное «Ты»
Многие современные исследователи разделяют молитву «Отче наш» на две половины, каждая из которых включает по три прошения. В первых трёх прошениях, следующих за обращением к Отцу Небесному, молящиеся сосредоточены на Боге, к Которому обращаются на «Ты»:
Да святится имя Твое;
Да приидет Царствие Твое;
Да будет воля Твоя и на земле, как на небе.
В следующих прошениях внимание молящихся как бы переключается на самих себя, и они говорят о своих нуждах:
Хлеб наш насущный дай нам на сей день;
И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим;
И не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого.
Две половины молитвы иногда называют Божественной (соответствующей словам «как на небе») и человеческой (соответствующей словам «и на земле»). В то же время подчёркивают внутреннее единство молитвы, позволяющее говорить о том, что в обеих её половинах присутствует и Бог и человек, и небесное и земное: человеческое «мы» и Божественное «Ты», небесное «Твоё» и человеческое «наше» взаимодействуют в молитве.
Отцовство Бога
Молитва Господня открывается обращением к Богу. До нас молитва Господня дошла только в греческом переводе, и любая её реконструкция, будь то еврейская или арамейская, носит гипотетический характер. Однако на основании троекратного использования арамейского слова «авва» (אבא ’abbā) в Новом Завете можно предположить, что именно с этого слова Иисус начал молитву. В греческом переводе слово «авва» переводится как πάτερ («отец» в звательном падеже). Изначально слово «авва» использовалось в семейном быту: этим именем ребёнок называл своего отца; это же слово применялось к пожилым людям. Употребление этого слова в молитве, адресованной Богу, необычно, хотя само обращение к Богу как к Отцу не было беспрецедентным.
Ориген, выдающийся знаток Священного Писания, провёл специальное расследование, касающееся употребления слова «Отец» по отношению к Богу в Ветхом Завете. Своими выводами он делится с читателем на страницах трактата «О молитве»:
«Стоило бы расследовать тщательнее, есть ли в так называемом Ветхом Завете где-либо молитва, в которой Бога кто-нибудь называл бы Отцом, потому что поныне, несмотря на все наши изыскания, такой молитвы там мы не нашли. Мы не утверждаем того, что Бог не называется в Ветхом Завете Отцом или что считавшиеся за верных не называются там чадами Божиими; мы утверждаем только то, что нигде в Ветхом Завете мы не встречаемся с тем праводушным дерзновением, провозглашённым нашим Спасителем, которое уполномочивает нас в молитве называть Бога Отцом…»
Тертуллиан считает, что имя Бога Отца до пришествия в мир Христа не было известно: «Когда Моисей вопросил Бога, кто Он, то Он назвал Себя тогда другим именем. Имя Отца открылось для нас в Сыне Его, Который по пришествии Своём дал Богу новое имя, как Сам Он говорит: «…открыл имя Твое человекам» (Ин. 17, 6)».
В Новом Завете, напротив, имя «Отец» становится основным применительно к Богу: в этом отношении Новый Завет резко контрастирует с Ветхим.
Подлинная новизна начальных слов молитвы «Отче наш» заключается, может быть, даже не столько в самом факте употребления имени «Отец» по отношению к Богу, сколько в том содержании, которое Иисус вкладывал в это имя. Он называл Бога прежде всего Своим Отцом: выражение «Отец Мой» часто встречается в Его речи. Это словоупотребление шокировало Его слушателей из фарисейской среды: они хотели убить Его «за то, что Он не только нарушал субботу, но и Отцем Своим называл Бога, делая Себя равным Богу» (Ин. 5, 18). Между тем Иисус не ограничивался употреблением этого выражения, когда говорил о Своих отношениях с Богом: Он считал, что и Его слушатели могут называть Бога своим Отцом. В одной только Нагорной проповеди выражение «Отец ваш» встречается девять раз, и ещё три раза — «Отец твой».
По мысли апостола Павла, когда люди молятся Богу как Авве-Отцу, в них молится Святой Дух.
«Ибо все, водимые Духом Божиим, суть сыны Божии; потому что вы не приняли духа рабства, чтобы опять жить в страхе, но приняли Духа усыновления, Которым взываем: «Авва, Отче!». Сей самый Дух свидетельствует духу нашему, что мы — дети Божии. А если дети, то и наследники, наследники Божии, сонаследники же Христу, если только с Ним страдаем, чтобы с Ним и прославиться» (Рим. 8, 14–17).
Усыновление людей Богу — один из важных пунктов богословия апостола Павла. Развивая эту концепцию в Послании к Галатам, Апостол вновь обращается к смыслу молитвы «Авва Отче!». По его мысли, усыновление людей Богу является прямым следствием искупления, совершённого Сыном Божиим. Ветхозаветное представление о Боге Апостол сравнивает с детством, новозаветное — со зрелостью. Право обращаться к Богу как к Отцу, полученное людьми благодаря Иисусу Христу, свидетельствует о вступлении человечества в зрелый возраст (см. Гал. 4, 1–7).
Отцовство Бога по отношению к людям имеет уникальный характер. Подчёркивая это, Иисус говорил: «…отцом себе не называйте никого на земле, ибо один у вас Отец, Который на небесах» (Мф. 23, 9). Именно в такой перспективе надо понимать начальные слова молитвы «Отче наш». Никто на земле, ни один земной отец, не может осуществлять отцовство таким образом и в той мере, в какой Бог осуществляет его по отношению ко всему человеческому роду и к каждому человеку. Отцовство Бога не имеет аналогий на человеческом уровне.
Является ли отцовство Бога по отношению к людям универсальным или оно распространяется только на определённую категорию лиц? Ответ на этот вопрос не так прост, как может показаться. С одной стороны, нигде и никогда Иисус не учил, что любовь Бога к людям или Его отцовство по отношению к ним имеет избирательный характер. В абсолютном смысле Бог является Отцом для всех людей, поскольку каждого человека Он создал и о каждом заботится: нет такого человека, который был бы изъят из этой заботы. С другой стороны, подлинными детьми Бога являются те, кто уверовал в Его Единородного Сына. Право называться сыном Небесного Отца можно сравнить с правом на наследство. Все дети одного отца имеют формальное право на наследство, но не все его получают, а только те, кто исполняет волю отца и кого отец упоминает в своём завещании. И даже если сын, как в притче из Евангелия от Луки, получает наследство, это не означает, что он сможет им правильно распорядиться. Предав своего отца и расточив полученное наследство, блудный сын утратил право называться сыном. Оно было восстановлено только после того, как он раскаялся и вернулся к отцу (см. Лк. 15, 11–24).
Применительно к Богу слово «Отец» лишено характеристик пола. Не случайно в Ветхом Завете Бог не только называется Отцом, но и сравнивается с матерью: «Забудет ли женщина грудное дитя свое, чтобы не пожалеть сына чрева своего? Но если бы и она забыла, то Я не забуду тебя» (Ис. 49, 15); «Как утешает кого-либо мать его, так утешу Я вас…» (Ис. 66, 13). В наше время люди имеют очень разный опыт, связанный с отцом и отцовством. Многие дети растут без отца или видят своего отца лишь эпизодически; связь между поколениями часто бывает нарушена из-за семейных неурядиц, конфликтов и разводов. Поэтому каждый человек вкладывает в понятие «отец» своё содержание. Отцовство Бога имеет иную природу, чем земное отцовство и чем земное материнство: человек может узнать об этом только по личному опыту общения с Богом.
По мысли Тертуллиана, исповедуя Бога Отцом, христианин одновременно молится Сыну, а Церковь исповедует Матерью:
«Этими словами мы вместе и молимся Богу, и изъявляем веру нашу в Него, именуя Его Отцом <…> Говоря «Отче», мы одновременно исповедуем и Бога. Имя сие знаменует и любовь Его, и Его могущество. В Отце мы призываем и Сына, Который Сам сказал: «Я в Отце, и Отец во Мне» (Ин. 14, 11). Призываем также и Церковь, Матерь нашу, которая одна утверждает то отношение, какое существует между этими двумя Лицами. В одном этом слове «Отец» мы почитаем Бога и святых Его, повинуемся заповеди и осуждаем тех людей, которые забывают Отца своего».
Наставник единства
Местоимение «наш», прибавленное к слову «Отче» в версии Матфея, подчёркивает общинный, соборный характер этой молитвы. По мысли Киприана Карфагенского (III век), молитва Господня произносится от лица всей общины как единой семьи последователей Иисуса.
По мысли Киприана Карфагенского (III век), молитва Господня произносится от лица всей общины как единой семьи последователей Иисуса:
«Учитель мира и Наставник единства прежде всего не хотел, чтобы молитва была совершаема порознь и частным образом, так, чтобы молящийся молился только за себя. В самом деле, мы не говорим: «Отче мой, сущий на небесах, хлеб мой дай мне сегодня»; каждый из нас не просит об оставлении только своего долга, не молится об одном себе, чтобы только самому не быть введённым во искушение и избавиться от лукавого. У нас всенародная и общая молитва, и когда мы молимся, то молимся не за одного кого-либо, но за весь народ, потому что мы — весь народ — составляем одно. Бог — Наставник мира и согласия, поучавший единству, хотел, чтобы и один молился за всех так же, как Он один носил нас всех».
По мнению Иоанна Златоуста, молитва «Отче наш» уничтожает представление о социальном неравенстве и научает любить всех ближних, вне зависимости от их статуса, положения, места в обществе.
Не случайно молитва «Отче наш» включена в церковное богослужение, в том числе в Евхаристию, в которой наиболее полно выражается союз общины с Богом. В Православной Церкви без этой молитвы не обходится ни одна служба: помимо литургии, где она исполняется всем народом с особой торжественностью непосредственно перед Причащением, она включена также в богослужения утрени, вечерни, часов, полунощницы и повечерия. Соборный характер молитвы не препятствует верующими читать её на домашнем молитвенном правиле. Христианин, даже когда обращается к Богу наедине, затворив дверь своей комнаты, молится как член церковной общины: он ощущает себя частью единого Тела, связанной незримыми нитями со всеми остальными его частями.
«Сущий на Небесах»
Начало молитвы «Отче наш» представляет собой звательный падеж словосочетания «Отец ваш Небесный», многократно встречающегося в прямой речи Иисуса.
Общепринятым в научной литературе по Новому Завету является мнение о том, что слово «Небо» во времена Иисуса употреблялось в качестве синонима имени Божия, и употребление Иисусом таких выражений, как «Царство Небесное» было связано с благочестивой традицией избегать прямого упоминания о Боге. Эта традиция, как мы уже говорили, была мотивирована нежеланием нарушить вторую заповедь закона Моисеева: «Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно» (Исх. 20, 7; Втор. 5, 11). Она сохраняется в иудаизме по сей день: иудеи не только на еврейском, но и на других языках предпочитают избегать слова «Бог», заменяя его словами «Всевышний» или «Небо» (а на письме, где этого невозможно избежать, обозначая аббревиатурой «Б-г»).
Небо в Ветхом Завете воспринимается и как место, где обитает Бог. Это представление является общим для всех монотеистических традиций: из него, в частности, проистекает обычай поднимать глаза к небу во время молитвы. Ветхозаветные авторы знали о том, что Бог присутствует не только на небе; мысль о Его вездеприсутствии вполне ясно выражена во многих текстах, в том числе в словах псалма: «Взойду ли на небо — Ты там; сойду ли в преисподнюю — и там Ты» (Пс. 138, 8). И тем не менее голос Божий никогда не слышен людям из-под земли, из преисподней: для общения с людьми Бог использует небо.
Переводя ветхозаветное словоупотребление в привычную для нас систему понятий, мы могли бы сказать о том, что слово «небо» употреблялось в двух основных смыслах — для обозначения материального неба, распростёртого над землёй, и для обозначения того духовного пространства, в котором пребывает Бог. Однако ветхозаветный человек не делал того различия между материальным и духовным, которое характерно для философского мышления. Материальное и духовное небо в его сознании сливались в один феномен, и духовная реальность высшего бытия проглядывала через материальные облака.
Переплетение духовного и материального в представлениях о Боге и о небе, характерное для Ветхого Завета, сохраняется и в новозаветном словоупотреблении.
Во многих случаях при указании на материальное небо термин οὐρανός употребляется в единственном числе, а при указании на духовную реальность — во множественном. Однако это не является непременной закономерностью: во многих случаях в Новом Завете слово «небо» в единственном числе указывает на то место, где пребывает Бог и Его Сын. Иногда термин употребляется поочерёдно в единственном или во множественном числе: «Отче наш, сущий на небесах <…> да будет воля Твоя и на земле, как на небе» (Мф. 6, 9–10); «Никто не восходил на небо, как только сшедший с небес Сын Человеческий, сущий на небесах» (Ин. 3, 13).
В евангельских повествованиях, как и в Ветхом Завете, небо является местом, откуда люди слышат голос Божий. Когда Иисус, крестившись от Иоанна, выходил из воды, «се, отверзлись Ему небеса, и увидел Иоанн Духа Божия, Который сходил, как голубь, и ниспускался на Него. И се, глас с небес, глаголющий: «Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение»» (Мф. 3, 16–17; ср. Мк. 1, 11; Лк. 3, 22). В момент Преображения те же слова звучат из облака, то есть опять же с неба (см. Мф. 17, 5; Мк. 9, 7; Лк. 9, 35). В другом случае, когда Иисус прервал обращённую к иудеям речь, чтобы обратиться к Богу с молитвой, ответ Отца пришёл с неба (см. Ин. 12, 28).
Небо, согласно Евангелиям, является жилищем не только Отца, но и Сына. О Себе Иисус говорит как о сшедшем с небес (см. Ин. 6, 38). Он называет Себя хлебом, который сходит с небес и даёт жизнь миру (см. Ин. 6, 33, 50–51, 58). Первосвященнику на суде Он говорит: «Отныне узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных» (Мф. 26, 64; Мк. 14, 62). По окончании Своей земной миссии Иисус на глазах учеников вознёсся на небо (см. Лк. 24, 51; Деян. 1, 9) и воссел одесную Бога (см. Мк. 16, 19). И пока ученики ещё смотрели на небо, им явились два Ангела, которые сказали: «Мужи Галилейские! Что вы стоите и смотрите на небо? Сей Иисус, вознесшийся от вас на небо, приидет таким же образом, как вы видели Его восходящим на небо» (Деян. 1, 11).
Богатейшую семантику понятий «небо» и «небеса» следует учитывать при рассмотрении как молитвы «Отче наш», так и других евангельских текстов, где говорится об Отце Небесном, о Царстве Небесном, о Сыне, сшедшем с небес. В этом словоупотреблении не следует видеть лишь архаизм, требующий метафорического толкования. Духовное и материальное и в жизни современного человека не полностью разделено. Оно может быть разделено в философском дискурсе, но на практике феномены духовной жизни по-прежнему остаются привязанными к материальным предметам и явлениям.
Писатели Древней Церкви делали чёткое различие между небом материальным и тем Небом, которое метафорически выражает духовную реальность. Они подчёркивали, что буквальное понимание слов «сущий на Небесах» приводит к представлению о том, что Бог обладает физическим телом, а это представление противоречит библейскому учению о Боге:
«Когда говорится, что Отец святых пребывает на Небе, то не нужно это так понимать, что Он имеет тело и живёт на небе, потому что если бы существо Божие нужно было представить себе в известных границах или описуемым в каком-либо ограниченном образе, то Бог оказался бы меньше неба, Его объемлющего, между тем как нужно представлять себе, что Он невыразимой силою Своего Божества Сам объемлет и поддерживает всю Вселенную <…> Это, по моему мнению, нужно было заметить по поводу слов «Отче наш, сущий на небесах» — в опровержение не согласного с истинным понятием о Божестве мнения тех, которые полагают, что Он обитает на небе как бы в каком-то определённом месте, и чтобы никого не ввести в заблуждение, будто Бог обитает в физическом пространстве».
(Ориген. «О молитве»)
Современное представление о том, как устроена Вселенная, разительно отличается от того, как представляли мироустройство древние люди. Сегодня каждый школьник знает, что Земля вращается вокруг Солнца; что Солнечная система — лишь часть галактики, в свою очередь, составляющей малую часть Вселенной. При этом небо остаётся важным элементом жизни человека. На небе он ежедневно созерцает рассветы и закаты, видит далёкие звёзды. Небо и сегодня напоминает человеку о величии Творца Вселенной.
Кроме того, Небо продолжает оставаться образом того духовного пространства, в котором человек общается с Богом, а Бог — с человеком. Поднимая глаза к небу в молитве, человек устремляет мысль к Богу. При этом он понимает, что «Бог есть Дух» (Ин. 4, 24) и Его бытие не связано с каким бы то ни было пространством в материальном мире. Бог пребывает в духовном мире, существующем параллельно материальному.
Соприкосновение с этим духовным миром происходит через богообщение, молитву. Будучи иноприроден материальному миру, Бог в то же время присутствует в нём. Бесконечно далёкий от человека по Своей природе, Бог в то же время бесконечно близок к нему: Он видит и слышит его, когда тот, поднимая глаза к небу, обращается к Нему в молитве.