23:49 21.09.2019ДОМАШНЯЯ ЦЕРКОВЬБудьте как детиНиколай Цыганов
Дети, в отличие от взрослых, не изучают (во всяком случае, до определённого возраста) богословия или хотя бы Закона Божьего, могут не уметь читать и не иметь представления о таких понятиях, как религия, вера, принадлежность к тому или иному вероисповеданию или конфессии. Правда, и далеко не все взрослые имеют отчётливое представление об этих понятиях. И тем не менее Господь призывает взрослых уподобиться именно детям в целях обретения Царствия Небесного: «Если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное» (Мф. 18, 3).
Конечно, обращение и уподобление детям состоят не в снижении уровня образовательного, жизненного или богословского знания и опыта до детского неведения. Но жизненный опыт сравнительно взрослого человека, к сожалению, надёжно ограждает его от детской чистоты, непосредственности и наивности. Разница — и не в пользу взрослого — заключается, скорее всего, в способах мышления, восприятия мира и отношения к нему. В этом смысле ребёнок обладает качествами, максимально пригодными для вхождения в Царствие Божие, которые при взрослении утрачиваются у подавляющего большинства людей, особенно в мире современном, и могут быть возвращены только путём многолетнего целенаправленного труда по очищению души от страстей и земных привязанностей. И такой подвиг, как показывает почти двухтысячелетняя практика христианской жизни, доступен немногим. Но, очевидно, Господь не стал бы заповедовать людям невозможное или очень уж трудновыполнимое для них. Стало быть, есть некоторые детские качества, доступные практически всем взрослым для надёжного обретения Царствия Небесного, не говоря уже о том, что православные христиане имеют универсальный способ богопознания, которого не имеют представители других религий и неправославных христианских конфессий (во всяком случае, в полной мере). Способ этот — Таинство Евхаристии или Причащения Святых Христовых Тайн. И, может быть, вместо того, чтобы учить детей взрослеть по образцу старшего поколения и тем самым утрачивать то богатство, которое открывает им свободный вход в Царствие Небесное, нам стоит приглядеться и попытаться понять, в чём же оно состоит? Не мешало бы родителям и прочим взрослым и самим поучиться у детей сохранять это богатство, а потом, возможно, перенастроить и воспитательную систему в сторону сохранения у будущих поколений этого ключа к Царствию Небесному.
Не беря на себя смелости утверждать, что ответ найден, и пытаться давать рекомендации, хочу всё же поделиться двумя моментами осознания того, в чём же, в «кармане» каких детских качеств, хранится этот заветный ключ. Один пример — из собственного опыта, другой — литературный, но явно подсмотренный в жизни.
Сыну Виктору было года три или четыре, когда мы вместе смотрели мультфильм про щенка, который не хотел ни с кем дружить. Щенок надерзил всем соседям, вёл себя явно и демонстративно вызывающе. Авторы мультика снабдили его песенкой, выражающей его глупенькое кредо: «А мне не надо, совсем не надо иметь друзей…». Поведение щенка вызвало у меня, взрослого человека, соответствующую моему уровню восприятия реакцию несколько раздражённого осуждения при понимании, конечно, всей условности сюжета. И когда при начавшемся ливне скулящему, мокрому, обречённо бредущему на задних лапках с беспомощно поджатыми передними лапками герою совесть не позволяла попроситься под крышу к кому-нибудь из облаянных им соседей, в моём взрослом умишке оценка ситуации выразилась в чём-то вроде: «Ну что, догавкался?! Вот теперь и получай…» — со смесью жалости и чёткого понимания причинно-следственных связей. А сынуля просто разревелся из жалости и сочувствия к страдающему существу. И не то чтобы он не видел и не понимал того, что бедственное положение щенка естественно вытекает из его предыдущего поведения, что оно им обусловлено, но в тот момент Витюшке было безразлично, что там имело место до этого момента, справедливо или несправедливо страдает щенок. Страдание героя и сопереживание этому страданию заслонили собой и отменили все оценки и суждения. Это было тем самым сопереживанием и ощущением единства, понимания, что «мы с тобой одной крови», которое, надеюсь, потом породит у него возможность услышать призыв Господа возлюбить врага своего. 
Ведь любое вызывающее поведение воспринимается наблюдающими в той или иной степени враждебным, с желанием как-то отгородиться от вызова, а то и откликнуться на него осуждением или агрессией. Неумение увидеть в другом человеке себя стало прямым следствием грехопадения прародителей. Вспомним, что сразу за нарушением заповеди, вслед за тем, как Евой и Адамом был съеден запретный плод, «открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги, и сшили смоковные листья, и сделали себе опоясания» (Быт. 3, 7). У них, бывших до того единою плотью настолько, что нагота воспринималась как естественное и комфортное состояние, возникает чувство отчуждённости. Каждый (из всего-то двоих людей на Земле!) стал восприниматься отделённым настолько, что взгляд другого ощущается не только как посторонний, но и в известной степени как враждебный, требующий хоть какой-то, хоть условной преграды и защиты, стенки. Недаром первый город как защитное сооружение (а городом в древнерусском языке в первую очередь называли ограду, крепостную стену, и лишь потом и окружённую оградой территорию) был построен Каином, опасавшимся мести людей за своё преступление. Это дистанцирование себя от другого порой проявляется и в отношениях даже самых маленьких детей, но всё же именно дети способны почти мгновенно преодолевать эту дистанцию, не замечая факта или усилия преодоления. Вот почему в молодости люди сближаются гораздо быстрее, чем в зрелости, а маленьких детей в нашем мире приходится учить недоверию другому человеку, в особенности — незнакомому взрослому. С позиций житейских надёжности и безопасности это оправданный и необходимый шаг, но в то же время это вынужденный шаг в сторону от Царствия Небесного. Там же, где другого воспринимаешь как себя, чувство любви к нему не требует условий, любовь становится безусловной: ведь себя мы любим не на каких-то условиях — себя мы любим и принимаем такими, какие мы есть. Быть как дети означает учиться безусловной любви, для которой понятия здравого смысла, расчёта и целесообразности не играют роли.
Сыну сейчас сорок лет, и более двенадцати лет в его доме прожил до самой своей смерти увязавшийся за ним уличный пёс, оголодавший до встречи с Виктором так, что подъедал даже апельсиновые корки на помойке… Мне думается, что не только природная доброта, но и православное воспитание и влияние двух верующих бабушек сказывается в поведении и жизненных установках моих детей, даже в их речи. В детстве Витюшка воспринимал и воспроизводил слова популярной детской песенки в православном ключе. Вместо слов: «С голубого ручейка / начинается река» — он пел: «Слава Богу, ручейка / начинается река».
Быть как дети означает учиться безусловной любви, для которой понятия здравого смысла, расчёта и целесообразности не играют роли.
Литературный пример, выявляющий ещё одно детское качество, необходимое и взрослым для вхождения в Царствие Небесное, найден мною в замечательной книжке американской детской писательницы Френсис Элизы Бернетт «Маленький лорд Фонтлерой».
В Америке живёт шестилетний внук английского лорда, графа Доринткортского, дети которого (в том числе и отец мальчика, женившийся против воли отца на американской девушке и за то проклятый старым лордом) умерли. Мальчика, единственного законного наследника графского титула, старый граф вызывает из Америки и поселяет в своём поместье, чтобы со временем тот унаследовал титул, положение и всё имущество рода. Мать мальчика ради будущего сына и любви к умершему мужу соглашается жить отдельно от сына по прихоти деда, считающего её грубой и невежественной американкой и не желающего замечать её интеллигентности и достоинств, которые сделали бы честь любой даме самого знатного происхождения. И мать, и дед не объясняют мальчику истинных причин, по которым мать должна жить отдельно от сына. Старый лорд, всю жизнь никого, кроме себя, не любивший, полюбил внука, отвечающего ему взаимной любовью. Мальчик, до жизни в родовом замке не разлучавшийся с матерью, постоянно, несмотря на ежедневные свидания с ней, тоскует и скучает в разлуке. Однажды дед застаёт его смотрящим в окно сквозь деревья на дом, где в километре от него живёт мать, и между ними происходит разговор, в котором мальчик, недоумевая о причине разлуки с матерью, говорит о том, как он скучает по ней. «Когда мне становится очень скучно, я иду и смотрю из своего окна, откуда мне виден свет, который светит мне каждую ночь через открытое место между деревьями. Это далеко отсюда, но она зажигает свет в своём окне, как только делается темно, и я вижу, как он мелькает вдали, и я знаю, что он говорит». — «Что же он говорит?» — спросил лорд. «Он говорит: «Прощай, да сохранит тебя Бог в эту ночь!» — что она мне всегда говорила, когда мы были вместе. Каждый вечер она мне это говорила, а утром говорила: «Бог да сохранит тебя в этот день!». Вот видите, так Бог и хранит меня всё время». — «Ну, конечно, без сомнения», — сухо произнёс его сиятельство.
Для мальчика в течение всей его жизни было совершенно естественно и непреложно (столь же непреложно, как смена дня и ночи) слышать материнские молитвы и благословения и не знать никакого промежутка между ними и их исполнением. В ребёнке живёт детская, совершенно естественная вера в то, что молитва и её исполнение — это одно и то же; вера в то, что молитва, благословение сразу же услышаны и исполнены. И не в результате каких-то усилий и заслуг, не за частоту молений или количество слов в них, не на каких-то условиях — каждая молитва услышана и исполнена Богом сразу же в момент её произнесения, а единственно потому, что любимый и любящий человек молится. Безусловная вера — это именно то детское качество, которое вместе с безусловной любовью отпирает врата Царствия Небесного ещё на земле.