17:36 12.01.2021У страха глаза великиЛюдмила Колокольцева
«Встретились как-то раз на широкой дороге Чума и паломник.
— Куда идёшь? — спросила болезнь.
— В Мекку, поклониться святым местам. А ты?
— В Багдад, забрать пять тысяч человек.
И пошёл каждый своим путём, но через год судьба свела их вновь на том же месте.
— А ведь ты обманула меня, — упрекнул паломник. — Обещала забрать пять тысяч человек, а взяла пятьдесят пять тысяч!
— Нет, — возразила Чума, — я не лгала. Я честно забрала свои пять тысяч. Остальные умерли от страха».
Сию давнюю притчу всё чаще и чаще цитируют в Сети на фоне устрашающих сводок с ковид-фронта, вкрадчиво вползающих в уши. Это тебе не бодрящий голос Левитана, поднимавший страну огромную на бой с фашистской нежитью.
По разным оценкам, именно пандемия страха унесла жизни примерно 73–103 тысяч человек лишь за апрель–сентябрь 2020 года, и это только по грубым подсчётам, с учётом данных, лежащих на поверхности.
Нас уверяют, что мы доблестно сражаемся с «болезнью века» (да что там века — тысячелетия, чего уж скромничать?) и одерживаем блистательные победы на всех фронтах. Но странная это война, превращённая в парад дезертиров. Складывается порой ощущение, что нынешняя кампания по укрощению болезни представляет собой состязание капитулянтов: чем истеричнее паника, тем успешнее сражение, согласно неизменно бодрым реляциям.
Говоря образным языком антиутопий, опытным военачальникам приказано сидеть по домам, а в полководцы назначены интенданты, умеющие извлекать практическую выгоду из любого народного бедствия. Быстро отладив заводики по производству белых флагов, они, пользуясь рычагами неограниченной власти, обязали всё дееспособное население всемерно поддерживать производство, а там хоть трава не расти. За ослушание — расстрел в виде штрафа.
Загнанному в окопы воинству под страхом смертной казни возбраняется покидать сомнительные убежища, а уж в атаку идти — так это и вовсе дерзость неслыханная, карающаяся, фигурально выражаясь, высшей мерой. Ну что ж, логичные для антимиров меры. Только вот несподручно на голове ходить: кровоизлиянием чревато.
С каких, спрашивается, пор животный страх, массовая истерия, коллективная паника сделались руководством к действию? С каких пор, порасшвыряв все духовные скрепы и позабыв даже элементарные правила приличия, православный люд содеял высшим смыслом животное прозябание?
«Не бойся»… Сколько раз повторяет этот призыв Спаситель Своим ученикам и людям, потерявшим от горя голову! «Не бойся, только веруй»… Но веруем ли? В самом деле, не понарошку, не на словах?..
«Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за други своя» (Ин. 15, 13)… Попробуй напомнить эти слова в наши лукавые дни, когда все законы человеческого общежития, все нравственно-моральные нормы упраздняют ради сомнительного права прозябания, ничего общего не имеющего с нормальной, полноценной жизнью!
Капитуляция перед смертью духовной под лукаво-благим предлогом «спасения бесценных человеческих жизней» идёт полным ходом, и плата за это страшная — потеря человеческого лица не только в фигуральном, но и в прямом, увы, смысле слова.
В последние времена люди русские, в том числе и пастыри, «так онечестивятся, что нечестием своим превзойдут архиереев греческих во времена Феодосия Юнейшего, так что даже и важнейшему Догмату Христовой веры – Воскресению Христову и всеобщему воскресению веровать не будут», — с горечью предрекал преподобный Серафим Саровский.
Оскудение веры и смятение в народах во дни всеобщей апостасии предсказывает Своим ученикам и Спаситель: «Будут большие землетрясения по местам, и глады и моры… а на земле уныние народов и недоумение… Люди будут издыхать от страха и ожидания бедствий, грядущих на вселенную» (Лк. 21, 11–25). Однако, рисуя картины Божьего гнева, грядущего на отступнический мир, Он обнадёживает верных последователей: «Но и волос с головы вашей не пропадет» (Лк. 21, 18).
«Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ», — поём мы на Светлой седмице. Участь же боязливых — огненное озеро, где «плач и скрежет зубов».
«Смертию смерть поправ», вошли в бессмертие герои, наши отцы и деды. Сколько лет мы разгуливаем в светлый майский день Победы по улицам наших городов, высоко воздевая их портреты! «Мы помним, мы гордимся»… О, да: «гордимся» — это наше всё. Но помним ли, затыкая, как кляпом, рот посеревшей от грязи тряпицей? Затыкая даже тогда, когда одиноко гуляем в безлюдном парке среди источающих живоносное, целебное благоухание сосен. От кого прячемся? От чего ограждаем себя? «Чего боишься, то и случается» — это духовный закон, и его никто не отменял. Боязливого вирус и под плинтусом достанет, как от него ни бегай.
Имеем ли мы право смотреть в ясные, бесстрашные очи победителей выпученными от страха глазами? Мы, дети и внуки победителей, полагавших души «за други своя»… За такое ли светлое будущее они не щадили себя?
В одном масс-медиа правы: война идёт. Только не с рядовой болезнью, попущенной Богом, но война за право быть человеком, за роскошь сделаться образом и подобием Божиим.
Не жалкая тряпица, но Крест Христов — знамя парадоксальной, однако непреложной победы. Будем помнить, чтобы сим победить. Не вирус, не тайное правительство, не международных олигархов-заговорщиков положить на лопатки, но свой подленький животный страх одолеть; свои многочисленные предательства и измены (в том числе и самим себе), как подлую змею, брезгливо отшвырнуть подальше; собственной нравственной нечистоплотностью, ставшей второй натурой любовью к комфорту возгнушаться; соглашательства, конформизма, бесхребетности и беспринципности устыдиться; безбожный эгоизм и ненасытимую алчность в корне истребить. Тогда, глядишь, и вирус в небытие канет, и люди, возомнившие себя властителями мира, немощь свою познают, в могучей деснице Творца-Вседержителя очутившись.
А уж где занять место в этой невидимой войне: в окопе, на передовой, в стане врага или под мамкиной юбкой, — каждый для себя решает сам.