15:17 18.11.2020РУССКИЙ ВЕКБОЖИЙ ДАР
Протоиерей Михаил ДУДКО
Нет и не было на земле ни одного человека, который не испытал бы скорбей и несчастий. От них не свободны ни знатные, ни богатые. Вся жизнь наша на земле болезненна и исполнена печали от клеветы, досаждения, укорения и иных многих бед и напастей.
Кто утешит нас, кто избавит нас от этих скорбей? Только Она, Пресвятая Богородица, общая всех нас Матерь и Заступница. К Ней, Всеблагой, какое бы несчастье или скорбь ни постигала, все мы обращаемся за помощью и утешением.
400-летию Феодоровской-Угличской иконы Богородицы и 10-летию возрождения Угличского Богоявленского женского монастыря посвящается
Много раз спасала Божия Матерь Православную Русь — Свой избранный удел. С любовью и надеждой молились и молятся христиане Богородице, обращаясь к Ней не только в печалях и скорбях, но и в радостях, благодаря за неисчислимые Её благодеяния. Нет сейчас храма в пределах Православной Церкви, где икона Богоматери не почиталась бы как величайшая святыня.
По преданию, первые иконы Пресвятой Богородицы были написаны святым апостолом и евангелистом Лукой. Увидев их, Матерь Божия произнесла: «Благодать Рождшагося от Меня и Моя с сими иконами да будет».
Между небом и землёй блистая,
Радуйся, Кадильнице златая;
Радуйся, чистоте нас научающая,
Славою нас венчающая;
Радуйся, окружённая Небесными силами —
Ангелами сереброкрылыми;
Радуйся, Красото несказанная,
Богом нам в Заступницы данная;
Радуйся, Приятелище сирым,
Омофор Свой раскинувшая над миром;
Радуйся, плодоносное райское древо,
Радуйся и спаси нас,
Спаси нас, Богородице Дево!
Пречистая Дево, Ты радость скорбящих,
Смиренных и верных рабов,
Защита бессильных, Здоровье болящих,
Убогих и сирых Покров.
Владычице Дево, Царица Вселенной,
Во свете святых в Небесах
Спешишь Ты на помощь к земле нашей бедной,
К тому, кто в тоске и в слезах.
Как гром с неба
Шёл 1613 год… На Руси заканчивалось Смутное время…
В ночь на 28 марта в одной из келий Костромского Ипатьевского монастыря долго горел свет. Великая государыня, старица Марфа Иоанновна, как именовали её отныне на Руси, слёзно молилась перед своим келейным образом Божией Матери, с которым она не расставалась все эти годы гонений и вынужденного иночества.
«Матерь Божия, Пресвятая Богородица, на что отдаю я сына моего, — на скорую ли жестокую смерть от изменников, на тяжкие ли страдания от предательства, интриг и клеветы, на крестные ли муки служения разорённому Отечеству? Как выдержат его юные, неокрепшие плечи тяжесть такого креста? Как вынесет его чистая, доверчивая и незлобивая душа всю эту низость и подлость людскую, которые так обильно излились и на его родителей, и на его предшественников на царском престоле?
Матерь Божия, разве хватит теперь одних моих материнских молитв? Вразуми меня, Царица Небесная, что мне делать, как умолить Сына Твоего и Господа нашего, чтобы даровал Он Мишеньке моему мудрость и крепость, чтобы оградил его от всякой беды и измены? Какую милостыню сотворить мне за него, Пресвятая Богородица, где найти мне ещё искренних и истовых молитвенников за него? Кто, как не Ты, Матерь Божия, может лучше всех понять, как страдает мать, отдавая сына своего на крестные муки?».
Долго, со многими слезами молилась государыня-инокиня за сына своего. Перед глазами проходили все события прошедшего дня…
Накануне получили они с сыном известие из Москвы, что Земским собором Михаил избран на царство. Однако твёрдо решили отказаться от оказанной им чести и не ехать в Москву.
Утром 27 марта в воротах Ипатьевского монастыря встречали они московское посольство, прибывшее с одной целью — добиться согласия Марфы Иоанновны благословить сына на царство и привезти нового государя в Москву.
Впереди длинной процессии с крестом шёл архиепископ Рязанский Феодорит. За ним представители духовенства несли святыню — Феодоровскую икону Богоматери. За духовенством шли бояре и другие представители знати в полном парадном одеянии. Замыкали шествие многочисленные жители Костромы.
Мать и сын были сумрачны и суровы. Договорились ни под каким предлогом не соглашаться принять царство, поэтому даже не хотели идти в Троицкий собор, как того требовал обычай.
Наконец после долгих уговоров они вошли вместе со всеми в храм. Там Владыка Феодорит с поклоном вручил им грамоту от Земского собора об избрании Михаила Романова новым русским царём. Прочитав её, Михаил с гневом и слезами бросил грамоту на пол и крикнул: «Не желаю я править государством!». Мать сдержанно пояснила: «У нас и в мыслях не было мечтать о таком славном и великом царстве. Сын мой слишком юн и неопытен, чтобы править, ведь ему только шестнадцать лет. К тому же он не принадлежит к царскому роду, поэтому оснований для получения царской короны у него нет».
Однако в ответ послы заявили, что именно Бог внушил всем одну мысль — избрать на царство юного Михаила Романова. Его кандидатуру поддержали все выборщики и поклялись верно служить ему до гробовой доски. С их решением согласились жители многих городов и уже поцеловали крест всенародному избраннику.
Но Марфу Иоанновну и Михаила трудно было переубедить. Слова послов их ещё больше возмутили. Инокиня-мать стала горячо говорить о том, что избрание Михаила на царский престол равносильно его гибели. Ведь московские люди давно перестали быть верными своему слову. «Вспомните, — с горечью восклицала она, — как вступал на престол Борис Годунов, как долго его уговаривали стать царём, как истово клялись верно ему служить. Но с появлением самозванца Гришки Отрепьева, назвавшегося царевичем Димитрием, многие тут же изменили народному избраннику и перешли на сторону врага. Потом целовали крест царевичу Фёдору Годунову и его матери — царице Марии. Но и этой клятве были верны меньше двух месяцев. Более того, в угоду самозванцу свергли и убили и царевича, и царицу. То же было и при царе Василии Шуйском… Разве может любящая мать в этих условиях отдать своё дитя на позор и верную смерть?» — так закончила свою речь Марфа Иоанновна.
В ответ на её справедливые слова послы принялись долго и сбивчиво объяснять, за что были свергнуты прежние цари и почему русские люди им изменили.
Тогда мать стала приводить другие аргументы: «Юный и неопытный Михаил не сможет править в совершенно опустошённой стране, когда в казне нет денег и невозможно заплатить воинским людям и правительственным чиновникам, при разорённом имуществе и неимущем населении. Кремль стоит в руинах, жить будущему государю негде и питаться нечем, погреба опустошены, все царские земли розданы служилым людям и находятся в запустении».
Послы хорошо знали, что сказанное Марфой Иоанновной — сущая правда, но стали лукаво утверждать, что меры по восстановлению царского дворца уже приняты, по городам отправлены сборщики недоимок по налогам, и прочее, и прочее…
Инокине-матери становилось ясно, что на все её слова послы всегда найдут нужные ответы и ни за что не позволят ей сказать решительное «Нет!». К тому же трудно уже было ей слышать вопли и плач сотен людей, набившихся в храм. Люди со слезами умоляли её и сына сжалиться над сирыми и обездоленными и не презреть их моления…
После более чем шестичасовых уговоров Владыка Феодорит вдруг с угрозой заявил, что если Михаил откажется от царства, то начнутся новые кровопролитные междоусобицы и кровь невинных людей падёт на его голову, за что Бог его сурово накажет.
Как гром с неба прозвучали для глубоко верующей и богобоязненной матери эти зловещие слова. Марфа Иоанновна упала на колени перед Феодоровской иконой Богоматери и со слезами на глазах начала молиться. Она умоляла Пресвятую Богородицу быть Заступницей её кровинушке, никогда его не покидать и указывать правильные решения. Потом, немного успокоившись, она встала и сказала, что готова благословить сына на царство. Сотни людей упали на колени, прославляя Бога за то, что Он дал им нового царя.
Михаил, несмотря на своё нежелание править государством, ослушаться матери не посмел и согласился принять возложенную на него честь. Владыка Феодорит тут же благословил его на царство и вручил скипетр — символ царской власти…
Снова и снова вопрошала в ночной молитве государыня-мать Пресвятую Богородицу о том, чем может помочь она сыну своему в его крестном царском служении. И вдруг пришла ей на ум совершенно ясная мысль: она должна восстановить одну из многочисленных разорённых во время Смуты поляками обителей, сделать её своим государыниным богомольем и заповедать, чтобы в этой обители непрестанно молили Бога и Пречистую Его Матерь о здравии царственного сына её и о помощи Божией ему во всех его трудах и скорбях.
Какую обитель избрать?
И тут вспомнила Марфа Иоанновна о том, как часто в детстве и юности ездила она с матерью и сестрой Ксенией в угличские родовые владения матери — село Климетино и другие сёла и деревни, как бывали они и в самом Угличе, и особенно как бывали они в девичьей обители, что в Угличском кремле, и с какой любовью и радушием принимала их всегда матушка Анастасия и сёстры-монахини. Юной Ксении не раз даже хотелось остаться насовсем в этой обители — таким всё казалось ей там родным и близким. Но не решалась она тогда огорчить мать своей просьбой: ведь к тому времени Мария Тимофеевна уже овдовела и осталась одна с двумя дочерями на руках…
Вспомнила государыня и о том, какой скорбью отозвались в её сердце известия об убиении в Угличе малолетнего царевича Димитрия; о том, что вскоре его мать, царица Мария Нагая, была насильно пострижена в иночество в той же угличской обители; о том, что в годы Смуты и сама обитель была разрушена, а её любимая матушка Анастасия, сёстры и все, кто был с ними, зверски замучены и убиты поляками.
Эта светлая мысль — восстановить любимую ею с детства обитель, которая без её помощи, скорее всего, просто перестанет существовать, на время даже ослабила мучительную боль и тревогу за сына. И ещё одна мысль пришла ей на ум: она закажет написать точную копию с чудотворного Феодоровского образа Богоматери и со временем пошлёт её в дар восстановленной ею обители.
Так и случилось…
Обитель была восстановлена Великой государыней на прежнем месте на территории Кремля. В «Барсовском» списке Угличского летописца так описывается её облик после восстановления угличской обители:
«Тамо же тогда и монастырь девичь Богоявления Господня на старом месте, за прудом, в крепости городовой, построен был назади прудища, к полуденной стороне, пригорожен был к острогу забором. Во оном монастыре вновь построены были церкви и кельи деревянныя: церковь Богоявления Господня, шатровая на подклетах и с пределом Иоанна Милостивого, а вторая церковь — Смоленские Пресвятые Богородицы, теплая, и с пределом святых Триех святителей: Василия Великаго, Григория Богослова и Иоанна Златоустаго».
От Марфы Иоанновны обитель получила богатые вклады, обеспечившие её существование. Ею были пожертвованы вотчины — село Парфеньево с деревнями и со всеми угодьями, пустоши Селиванцево и Луговская. Кроме вотчин были пожертвованы иконы, книги, церковная утварь…
Вкладная надпись в монастырском Евангелии 1628 года гласит:
«Лета 7136 (1628)-го марта в 31 день сие святое Евангелие напрестольное пожаловала дала государыня великая старица инока Марфа Ивановна на Углечь в свое государынино богомолье в Богоявленской девич монастырь, что в Кремле городе. И того монастыря игуменье с сестрами и священниками, хто в том монастыре учнуть жити, и им за государыню великую старицу иноку Марфу Ивановну Бога молить и сеи книги из Богоявленсково монастыря в иной монастырь к церквам по душам не отдати и не продати ни заложити и некоторыми мерами от Богоявления Господня не похитити. А аще хто сие святое Евангелие похитит и он да восприимет в том суд на втором пришествии перед праведным судьею».
И, наконец, самым важным и судьбоносным для возрождённой обители вкладом Великой государыни Марфы Иоанновны стала чудная икона — точная копия чудотворного Феодоровского образа Пресвятой Богородицы, которая и сама вскоре прославилась своими чудотворениями и стала именоваться Феодоровской Угличской иконой Богоматери.
Вот какую надпись можно увидеть на обратной стороне Феодоровского Угличского образа:
«Сей святый и чудотворный образ Пресвятыя Владычицы Богородицы, именуемыя Феодоровския-Угличския, принадлежит Богоявленскому женскому монастырю, что в городе Угличе Ярославской епархии. Сей образ в 1620 году, по преданию, пожалован монастырю при его возстановлении от польско-литовского разорения, бывшаго в 1611 году, 20 марта, материю Царя Михаила Феодоровича Марфою Иоанновною, великою старицею-инокинею. Образ сей вскоре по пожаловании прославился чудотворениями, запись о коих сгорела во время пожара, бывшаго в 1676 году, 26 сентября; в 1805–1818 годах в монастыре устроен храм в честь Пресвятыя Владычицы Богородицы во имя сего Феодоровскаго-Угличскаго Ея чудотворнаго образа; в 1871 году, в июне и июле месяцах, по молитве перед сим образом избавились от смертоносныя болезни холеры рабочие-каменщики, строившие в городе Рыбинске Богоявленскую часовню для монастыря; в том же году, 16 августа, по случаю такой же болезни в городе Угличе совершен был с сим Образом крестный ход вокруг монастыря, и живущие в нем инокини избавились от смертоносныя болезни. Празднование в честь сего чудотворнаго образа совершается 14 марта и 16 августа».
Внизу иконы подписано: «Новый венец взамен стараго на сей святый образ сделан в 1806 году при игумении Маргарите Смагиной. Отзолоченный серебряный оклад и жемчужная риза с драгоценными камнями переделаны в 1832 году при игумении Августе Чепчуговой. Новая отзолоченная серебряная цата унизана жемчугом в 1876 году при игумении Измарагде Воскресенской. Жемчужная риза отчищена и перенизана с добавлением жемчуга и камней в 1906 году при игумении Иннокентии Скудновой».
Покровительница Царского дома
Почему именно Феодоровская икона Пресвятой Богородицы стала столь почитаемой царским родом Романовых и его родоначальницей Марфой Иоанновной?
По преданию, святым евангелистом Лукой было написано около семидесяти образов Божией Матери, один из которых получил название Феодоровского.
По иконографии икона относится к типу «Умиление»: Божественный Младенец прильнул к щеке Матери и обнимает Её, но на Её лике нет улыбки, только скорбь и бесконечная любовь к Сыну, Который будет принесён в жертву за всё человечество. Цвет одежды Богоматери пурпурный, что символизирует царскую власть, а в христианской традиции ещё и Страсти Христовы. Обнажённые ножки Младенца напоминают о предстоящих Ему страданиях.
Феодоровская икона была обретена в начале XIII века в маленьком русском городе Городце. После сожжения в 1239 году Городца монголами икона пропала, однако через некоторое время была чудесно обретена в лесу под Костромой князем Василием Ярославичем, младшим братом князя Александра Невского. Чудесное обретение произошло 16 (29) августа 1239 года. Накануне, в праздник Успения Пресвятой Богородицы, местные жители видели некоего воина в блистающих одеждах, напоминавшего своим видом великомученика Феодора Стратилата, тогдашнего покровителя города, в честь которого был освящён главный городской храм. Святой воин прошёл через город, неся в руках икону Богородицы. На следующий день, после церковной службы, костромской князь Василий отправился на охоту. Оказавшись в чаще леса, он увидел на сосне образ Божией Матери. Никогда прежде он не видел подобной иконы. Сойдя с коня, князь попытался взять её, но икона неожиданно поднялась вверх. Тогда он пал на колени и после долгой молитвы ещё раз попытался взять образ, но икона вновь не далась ему в руки. Князь вернулся в Кострому, собрал крестный ход и снова отправился к месту явления. После молебного пения священники беспрепятственно смогли взять икону и с великой честью перенесли её в город, где поставили в алтарь соборного храма.
Городецкие же жители были утешены изготовленным для них списком Феодоровской иконы. Через некоторое время этот список стал главной святыней вновь отстроенного Городецкого Феодоровского монастыря. Здесь в 1263 году остановился по дороге из Орды занемогший князь Александр Невский. Согласно древнему городецкому преданию, принявший схиму Великий князь на смертном одре попросил принести ему чтимый список Феодоровской иконы. После молитвы перед этим образом князь скончался.
Интересно, что алтарь Успенского собора, построенного князем Василием Ярославичем, был ориентирован не на восток, как это принято в Православной Церкви, а на север, в сторону места явления иконы, что для того времени совершенно уникальный случай. Для жителей Костромы и их князя местом, откуда пришёл Солнце Правды Христос («Восток востоков»), несомый на руках Пречистой Его Матери, стало место явления чудотворной иконы. Имя Феодоровского образа в переводе с греческого означает «Божий Дар». И Дар этот воспринимался как пришествие Самой Царицы Небесной.
Восстановление русской государственности после Смутного времени тоже воспринималось русскими людьми как подлинное чудо. И совершенно безошибочно это событие наши предки связали с заступничеством Пресвятой Богородицы именно в Феодоровском Её образе, как Покровительницы власти. Только почитаемая, великая икона могла получить столь большие почести, принесённые ей новой царской династией. И они, действительно, были велики: установление нового празднования 14 (27) марта, составление «Сказания» о её явлении и чудесах, написание множества списков с подписью об установлении нового празднования. Для дворцовой церкви Рождества Богородицы Московского Кремля был сделан список с костромской святыни, привезённый туда Марфой Иоанновной в 1613 году. С того времени в кремлёвских храмах ежегодно «в память наречения государева» совершалась служба Феодоровской иконе Божией Матери. Это празднование, выпадавшее на Великий пост, для царской семьи было особенно торжественным и по богослужению в дворцовой церкви Рождества Богородицы равнялось двунадесятому празднику Благовещения, со всенощным бдением, с литургией Иоанна Златоуста и в белом священническом облачении…
Именно поэтому в дар возрождённой ею угличской девичьей обители Великая государыня Марфа Иоанновна послала список с этой великой святыни. Для Богоявленского монастыря этот дар во все последующие годы его существования, несомненно, воспринимался её насельницами и богомольцами как пришествие в обитель и постоянное нахождение в ней Самой Пресвятой Богородицы. Перед чтимым святым образом молились настоятельницы и сёстры во всех скорбных и трудных обстоятельствах. И Божия Матерь никогда не посрамляла их молитв.
Перед Феодоровской-Угличской иконой молилась игумения Пелагия с сёстрами, когда в 1660 году в Угличе по царскому указу началось строительство новой деревянной крепости, и строители, не считаясь с нуждами обители, сломали половину келий и святые врата. Территория монастыря была сильно стеснена. Многие монахини остались без жилья, а в оставшихся кельях не позволялось топить печи и выпекать хлеб, так как вблизи деревянных крепостных стен во избежание пожара было запрещено разводить огонь. Старицы стали покидать монастырь и расходиться розно… После многих слёзных молитв перед чтимым образом игумения Пелагия с сёстрами обратилась с челобитной к царю Алексею Михайловичу, прося выделить новое место для обители. В ответ на челобитную пришла царская грамота, в которой царь выражал согласие на перевод Богоявленского девичьего монастыря на новое место. Монастырь был переведён за город, на посад, на церковные земли Иоанна Милостивого, где находится и поныне.
Перед этим чудотворным образом молилась с сёстрами и игумения Александра в августе 1676 года, когда произошло большое несчастье: от удара молнии сгорела построенная на новом месте деревянная Богоявленская церковь. Феодоровская икона при этом чудесным образом не пострадала от пожара. Направили челобитную ростовскому митрополиту Ионе, в которой сообщали о случившемся и писали: «…а вновь церкви построить нечем — обитель скудна». В ответ на челобитную митрополит позволил собирать пожертвования в Угличе, Угличском уезде и по иным городам и уездам, «где доведётся»… И снова молились, молились сёстры и игумения Пресвятой Богородице, чтобы послала Она им средства для построения нового храма.
Собирали пожертвования долго, но успешно: в мае 1689 года игумения Елена с сёстрами подали челобитную митрополиту Ионе, в которой испрашивали разрешения построить новую, уже каменную, церковь во имя Богоявления Господня. Благословение было получено, и в течение трёх лет основные работы по возведению храма были выполнены. Ещё восемь лет ушло на полное завершение, создание убранства, и в 1700 году храм был освящён.
К началу XIX века почитание чудотворного образа в обители настолько возросло, что игумения Маргарита с сёстрами решили построить отдельный летний храм, посвящённый Феодоровской иконе Божией Матери и храмовым образом для нового храма сделать старинный почитаемый чудотворный её список.
Пресвятая Богородица явно благоволила этому намерению, и в 1818 году в Богоявленском монастыре появился выстроенный в виде равнозначного креста красивейший храм греко-русской архитектуры, значительный по размерам, существенно менявший облик небольшой обители. С западной стороны к храму была пристроена через переход величественная трёхъярусная колокольня.
Долго ещё можно перечислять благодеяния и чудеса, которые являла в обители Пресвятая Богородица через Свой чудотворный образ… Но замечательнее всего то, что и в годы революционного лихолетья, и в десятилетия воинствующего безбожия, когда монастырь был закрыт и частично разрушен, колокольня взорвана после того, как на ней расстреляли монахиню Агриппину, храмы осквернены и более 200 сестёр изгнаны со своих мест и рассеяны по миру, Матерь Божия не отняла Своего Покрова и заступления от разорённой обители. Более того, Она сохранила любимый и почитаемый всеми Её образ для будущих поколений верующих людей и для будущего возрождения многострадального монастыря.
Заступничество Пресвятой Богородицы о всех сирых, убогих и голодных удивительным образом сказалось на судьбе ещё одной героической русской женщины — Ольги Фёдоровны Берггольц. В 1920-е годы она маленькой девочкой пережила в Угличе голод, живя с матерью и сестрой в Богоявленском монастыре, а в годы Великой Отечественной войны её тихий голос стал голосом блокадного Ленинграда, вселявшим надежду в умиравших от голода людей.
Вот как писала она о своём детстве в повести «Углич»: «Углич — наше недавнее, суровое наше, голодное детство <…> Школа наша — пятая советская — только что переехала в монастырь. Монастырь был девичий. Синий купол главного храма, очень толстый, звёздный и круглый, виднелся в самом конце Крестовоздвиженской улицы <…> Мы тогда больше всего говорили о еде, а еды было мало. Мы росли, мы хотели есть. Но тогда во всей стране было мало еды, красные воевали с белыми, в лесах вокруг Углича ходили зелёные <…> Мы, дети, тогда не знали, кто и за что воюет, почему голодаем и холодаем. Мы росли, хотели хлеба, любили хлеб, как любят гостинцы. Мы резали корки на мелкие кусочки и пили с ними чай, как с сахаром. Но хлеба не хватало…»
Чудотворную Феодоровскую-Угличскую икону сохранили, иногда даже с риском для жизни, в храме царевича Димитрия «на поле» настоятель отец Владимир с матушкой Валентиной. При этом храме собралась и небольшая общинка уцелевших от гонений сестёр Богоявленского монастыря. Одна из них, схимонахиня Мария, дожила почти до нового открытия монастыря и до первых служб в открывшейся Феодоровской церкви. Она похоронена вблизи церкви царевича Димитрия «на поле» — там, где она с сёстрами столько лет молилась о возрождении древней обители перед любимым чудотворным образом.
Интересно, что именно в этой церкви менее чем через полгода после нового открытия в октябре 2010 года Богоявленского монастыря, 8 марта 2011 года, была возведена митрополитом Кириллом в сан игумении новая настоятельница монастыря, новая «служка» Божией Матери и Её чудотворной иконы — игумения Антонина.
Интересно и то, что новое возрождение обители началось с открытия прихода Феодоровской церкви. И первые Божественные службы после более чем девяностолетнего перерыва прошли в храме, посвящённом чтимому Феодоровскому-Угличскому образу.
За 10 лет, прошедших со дня нового открытия Богоявленского женского монастыря, разорённая обитель изменилась до неузнаваемости. И в этом видится всё та же любовь и заступничество Пресвятой Богородицы к избранному Ею месту, всё тот же быстрый ответ Её на слёзные мольбы о помощи теперь уже новой игумении и новых насельниц древнего прославленного монастыря…
Сколько б мы песен Тебе ни сложили,
Сколько бы ни воспели хвалений,
Сколько б в молитвах Тебе ни служили,
Сколько бы ни приносили дарений —
Всё не могли бы воспеть Тебя, чудную,
Матерь-Заступницу нашу Всепетую,
К Богу в молитвах за нас неотступную,
Нашу надежду, любовью согретую!
С. Каношина