02:27 10.10.2020«Рубите наши головы — не трожьте наши бороды»Людмила Колокольцева
Похоже, Россия возвращается в XVII век, а может быть, даже во времена ордынского ига.
Как известно, в августе 1698 года император Пётр I издал знаменитый указ «О ношении немецкого платья, о бритии бород и усов, о хождении раскольникам в указанном для них одеянии», возбранявший носить бороды.
Возвратившись из заграничного путешествия, царь собственноручно остриг нескольких знатных бояр, в одно мгновение превратив их из суровых, солидных мужей в женоликих придворных (женоликими на Руси называли содомитов). У мужчин в древности борода служила символом зрелости, мужественности, самостоятельности, выражением индивидуальности, особости, и не только на Руси.
Её повреждение или насильственное отрезание считалось тягчайшим преступлением, разрывом духовой связи с родом и могло стать причиной долговременной вражды. Подпалённая борода посла, например, служила знаком объявления войны.
В Европе первый прецедент принудительной стрижки создал римский император Нерон, приказавший консулу постричь иностранных легионеров наголо. На вопрос, зачем это необходимо, он ответил: «Я не желаю, чтобы они мыслили; мне достаточно, чтобы они исполняли лишь мои приказы и распоряжения».
Вернёмся, однако, к Петру. Дальше больше. На званом ужине у знатного вельможи Шеина по случаю Нового года бояр выстроили в шеренгу для стрижки бород; цирюльником выступил царский шут.
Принудительное лишение растительности на лице вошло в повседневную практику… Пустяк, казалось бы, а дело приняло столь драматический оборот, что нередки стали даже случаи самоубийства по причине лишения бороды.
Вряд ли русские мужи того времени читали «Источник вечного наслаждения», где Баларама, старший брат Кришны, наставляет: «Обрезать человеку волосы и сбрить усы и бороду — это почти всё равно что убить его». Тем не менее стать женоликими и напялить немецкое платье было для них равнозначно отречению от родной культуры, а стало быть, духовному самоистреблению.
Решимость отстаивать её была столь велика, что даже страх смерти не мог запугать сильную половину. «Рубите наши головы — не трожьте наши бороды!» — восклицали русичи, отказываясь принять чуждые традиции.
Противление пропаганде гей-культуры выливалось в народные восстания по всей России, жестоко подавляемые войсками. За неповиновение людей вешали, четвертовали, колесовали, сжигали на кострах, сажали на кол… Да не на тех напали!
Петру пришлось несколько окоротить свой раж; не обошлось, впрочем, и без корыстных резонов. Был введён налог на ношение бороды. Исправных плательщиков наделяли жетоном, который служил пропуском; несговорчивых наказывали штрафами. За доносительство на бородачей полагался «бонус» — половина выписанного штрафа. За право быть собой зажиточные люди отстёгивали в казну немалую копеечку. Крестьянам разрешалось носить бороду бесплатно, поскольку царь понимал: взять с них нечего.
К чему этот исторический экскурс? А к тому, что президенту Адвокатской палаты Московской области пришло письмо из Минюста, в котором адвокатам настоятельно рекомендуется измерять температуру клиентов и отказывать в консультации всем, у кого она превышает 37 градусов. Кроме того, в соответствии с коронавирусными требованиями юристы обязаны расстаться с усами, бородами и бакенбардами, чтобы маска прилегала к лицу как можно плотнее.
Рекомендации столь дружеские, что за их несоблюдение причитается штраф, да ещё какой! Жаль человеку расстаться с атрибутами мужественности — плати 40 тысяч рублей. Адвокатской конторе, как юридическому лицу, придётся выкладывать до 500 тысяч.
Понравилось нашим крючкотворам дань с бедного люда собирать. Прямо-таки не государевы людишки, а ханские баскаки, сдирающие последнюю рубаху. Только по сравнению с нашими чиновниками Чингисхан отцом родным покажется, ибо не лукавил и не вуалировал радение о собственном кармане исключительной заботой о здоровье нации.
Понятно, что совет-ультиматум энтузиазма и одобрения в рядах адресатов не вызвал. «В законе содержится исчерпывающий перечень полномочий Минюста. Это ведение реестра адвокатов, утверждение формы ордера, выдача удостоверений. Эпидемиологического контроля я в этом перечне не припомню», — отпарировал адвокат Сергей Бадамшин. (К слову, беспрепятственное право на ношение бороды стало возвращаться в Россию лишь после отмены крепостничества. У нас, чай, тоже не крепостное право.)
Доводя конъюнктурную инициативу чиновников Минюста до закономерно абсурдного финала, адвокат Александр Железников сыронизировал: «Брови тоже сбрить! И всем! А девушек наголо просто, потому что у них тоже волосы. Масочка, конечно, там не располагается. Но волосы опускаются ниже уровня подбородка, и если следовать этой логике, то там тоже собираются микробы».
Может, конечно, автор рекомендации-ультиматума, состряпанной в Минюсте, испытывает «личную неприязнь» к растительности на лице по одной понятной ему причине, но, как говорится, это дело вкуса, а «на вкус и цвет товарищей нет». Александр Сергеевич Грибоедов, например, автор бессмертного «Горя от ума», очень неодобрительно взирал на «седые, бритые, смешные подбородки».
Кроме того, не следует забывать, что борода, ежели кто Библию хоть раз открывал, не только мужское достояние, но и этакий резервуар духовной силы, знак верности Богу. Так, в 1341 году в Вильне за отказ подчиниться Литовскому князю Ольгерду, который требовал сбривать бороды, пострадали до смерти мученики Антоний, Иоанн и Евстафий.
Брадобритие официально запрещено правилами VI Вселенского Собора.
До раскола Русской Церкви оно считалось на нашей земле хулой на Бога — грехом, не прощаемым ни в земной, ни в вечной жизни. Без бород и в коротком платье изображались на иконах лишь бесы.
«Брадобритие не только есть безобразие и бесчестие, но и грех смертный: проклято Богом сие блудозрелищное неистовство от прежних бывших Святейших Патриархов… О беззаконники! Ужели вы считаете красотою брить бороды и оставлять одни усы? Но так сотворены Богом не человеки, а псы и коты. Ужели хотите уподобиться скотам бессмысленным или смешаться с еретиками, которые в такую глубину пали, что не только простые и благородные, но и монахи стригут бороду и усы и оттого видятся пификами или обезьянами?» — сурово увещевал тихий Патриарх Адриан.
Примерно такие же обвинения против латинянства высказал в своём «Слове о вере христианской» преподобный Феодосий Печерский.
В «Русской правде» за «поторгание» бороды или усов полагался колоссальный штраф, всего в три раза меньше штрафа за убийство свободного человека, — 12 гривен.
«Такоже священная правила православным крестьянам всем возбраняют ни брити брад и усов, ни постригати… Правило Святых Апостол сице глаголет: „А ще кто браду бреет и преставится тако, не достоит над ним служити, ни сорокоустия по нем пети, ни просвиры, ни свещи по нем в церковь принести, с неверным да причтется, от еретик бо се навыкоша», — гласит постановление Стоглавого Собора.
Кто знает, ведают ли чиновники Минюста, что они творят, но, по сути, за невинным на первый взгляд требованием стоит приказ отречься от веры, от образа Божьего в себе, добровольно лишить себя духовной силы. Зато послушные подчинённые, если очень повезёт, кашлять не будут.