Пятница, 29 марта
Shadow

Новый гость в чьём-то доме, или священник в телевизоре

22:57 18.08.2019СЛОВО И ОБРАЗНовый гость в чьём-то доме, или священник в телевизоре

Если обратить внимание на форму проповеди Самого Спасителя, мы увидим, что Он всегда учитывал, кто стоит перед Ним и слушает Его слово. Саддукеям и фарисеям Он говорил одно, мог жёстко обличить («порождения ехиднины»), простым рыбакам — другое, и только Нагорную проповедь, то есть новое учение, Он произнёс перед большим скоплением народа, где смотрели на Него и слушали Его самые разные люди.

Студия телеканала СПАС

Горячая дискуссия вокруг выступления на телеэкране одного известного проповедника, которое в Интернете было названо «жёстким видео», заставила меня взяться за перо. Сразу оговорюсь: в этой дискуссии я не буду участвовать. И так общество разделилось, зачем подливать масло в огонь? Хочу поговорить о новом жанре нашего масс-медиа — телепроповеди, при этом никак не вторгаясь в епархию самих священников — в то, что называется пастырским словом. Но в данном случае есть приставка «теле». А вот она обозначает область моей профессиональной жизни. Хочу посмотреть на это явление с точки зрения телеведущей и тележурналиста с большим стажем работы на разных каналах, в том числе федеральных. На моих глазах рождалось телевизионное православное вещание, в этом процессе мне посчастливилось принимать активное участие, и мне не всё равно, чем наполнен православный эфир. Ещё мне бы очень хотелось помочь тем пастырям, кто только начинает свой путь в телевизионном просторе и делает это с единственной целью — нести весть о Евангелии, о Христе.

Речь пойдёт о жанре публичного телевизионного выступления на огромную аудиторию, о телепроповеди. Нажимая кнопку православного телеканала, зрители хотят больше узнать о Православии. Многие из них также впервые открывают для себя новое сословие постсоветской России — православное священство. Происходит это знакомство с ним через тот же телевизор. Они смотрят, как священник выглядит, как и что он говорит. По-своему уникальная ситуация! Была ли такая ещё в истории христианства? Телеканал «Спас», например, входит в 11 основных федеральных каналов страны — это значит, вещает на миллионы! Скоро он перейдёт на новый формат и войдёт в двадцать главных цифровых каналов России. Телевизор даёт огромную возможность для проповеди — на сотни тысяч, миллионы людей одновременно, но и требует огромной ответственности от тех, кто появляется в кадре.

Думаю, что большинство из проповедников, присев в кресло в телевизионной студии, хорошо понимают, что сейчас он, батюшка, не просто на амвоне своего прихода; что сейчас там, за кадром, его будут слушать и смотреть совсем другие люди. И в связи со сменой аудитории вопрос: «Как слово наше отзовётся?» — приобретает особую актуальность. Ещё много чего надо для работы в студии. Перечислю пока профессиональные «пустяковины»: манера речи, внутренний настрой, аккуратность в одежде, умение держаться в кадре, выражение лица и приятная внешность (да-да, даже батюшкам накладывают грим и пудрят нос в телевизионной гримёрке, расчёсывают и укладывают волосы). Говорю пока только о внешнем. Вроде всё это не главное в телепроповеди. Но всё это в том числе создаёт тот самый телевизионный образ, в данном случае должный стать образом Православия, который и несёт священник в кадре.

Студия телеканала СПАС

Это относится и к телеведущим православного эфира. Многих ведь смутит, если телеведущая будет работать в студии, выставив на всеобщее обозрение свои наколки на теле. А ведь и такое было недавно! В лучшее эфирное время вела православную программу одна популярная ведущая, приглашённая с федерального канала на православный. Её руки были расписаны наколками от кистей до самых плеч. Я понимаю, что у нас у всех очень разная жизнь и разный путь к вере, но я не понимаю, почему нельзя надеть блузу с длинными рукавами, работая в студии православного канала. Я не понимаю, почему никто из профессионалов не объяснил ей, зачем и почему нужно сделать это. Если это была попытка привлечь к экрану молодёжь — через такой образ Православия, — то попытка, на мой взгляд, очень неудачная. Слава Богу, эта телеведущая не сразу, но была заменена.

Камера не любит лжи. Всегда видно, искренен ли человек или нет. Всегда видно, бегают ли его глаза или смотрят спокойно и прямо. Всегда видно, завёлся он искусственно, как актёр, вошёл в раж на пустом месте, отвечая на вопрос в студии, или действительно воспылал праведным гневом на свершающееся беззаконие. Самое главное — подготовленность к обсуждаемой теме: от батюшки хотят услышать прежде всего его знание о Православии, узнать его взгляд на разные вопросы и житейские ситуации с точки зрения веры. И искренность. Зритель всегда простит ошибку, нескладность речи, всегда простит природную манерность, скованность, волнение, всегда примет шутку и остроту, если видит, что человек компетентен и говорит от сердца — с уважением и любовью к тому, кто сейчас его смотрит. Он, батюшка в студии, — новый гость в чьём-то доме. Новый, понимаете?! Может ли новый гость с порога начать обвинять, обличать, оскорблять, ругаться? Вряд ли. Такого ведь сразу за порог.

Вспоминаю наши первые практические опыты в учебной студии факультета журналистики МГУ им. Ломоносова, которые следовали за теорией журналистики (да, есть такой предмет). Наши преподаватели по профессиональному мастерству, когда мы садились перед учебными камерами, нам так и говорили: «Вы новый гость в доме, иногда совсем непрошенный. И вас в этом доме должны оставить, не выгнать». Может, многие не знают: 70 процентов информации по телевидению зритель воспринимает через зрение и только 30 процентов — через слух. Поэтому так важен зрительный образ, видеокадр.

Программа «Время» в 1990-е. С диктором Анной Шатиловой я, тогда спецкор главной дирекции информационных программ, между съёмками занималась техникой речи. Она много лет вела главный вечерний выпуск. Тогда ещё думали о самочувствии аудитории, его психическом здоровье, и у нас даже было правило: какие бы плохие новости ни показали, нужно закончить выпуск красивым, приятным, лёгким сюжетом — в конце он снимет возникшее напряжение у зрителя. Программа «Время» научила отвечать не просто за каждое слово, написанное и сказанное тобой, — она научила отвечать даже за интонацию, с которой произносишь свой текст, и всё потому, что ты новый гость в чьём-то доме. Был и свой дресс-код при появлении в кадре. Здесь кроме содержания нужно было подумать о внешнем виде. Отсюда у нас, телевизионщиков, такое тщательное отношение к внешности. Посмотрите на ту же Анну Шатилову, как она выглядит сегодня (ей немало лет, но она сохраняет активность). Она всегда строга, сдержанна в одежде, и всегда на ней будет надета ослепительная белая блуза. Это её эфирный образ, который стал уже и частью её жизни, её ежедневного имиджа, потому что она всегда помнила, когда садилась перед камерой: по одёжке встречают, особенно гостя. А она должна стать гостем желанным.

В девяностые за поведение и лексику, что позволяется сегодня в «жёстком видео» (просто отдельный жанр какой-то возник! Жаль, что уже в православном контексте), увольняли с работы сразу. Если вы уже впустили нового человека в дом, вы ведь меньше всего ожидаете от него резких эмоций, хамства, фамильярности. Поэтому вывод: по ту сторону экрана большинство просто не поймёт, если вы, как телеведущий, выберете эту манеру общения со зрителем. Вы можете её всё же выбрать (ваше право искать свой имидж, к тому же сейчас все правила профессиональной работы в эфире, увы, разрушены), но знайте: рано или поздно у вас возникнет непонимание с аудиторией. Это первое, что оттолкнёт. Нужно хоть немного знать и понимать законы эфира и законы восприятия аудитории, её возможной реакции (обратная связь называется). Этому учат и учатся. И настоящий профессионал об этом помнит и думает всегда.

Елена Козенкова

Тогда же, в девяностые, где-то с 1994 года начиная, впервые была разрешена православная тема на первом канале. С корреспондентом Андреем Стуруа (он много снимал службы Патриарха Московского и всея Руси Алексия) я, вернувшись из командировки по странам Святой Земли, начала писать о главных датах православного календаря: вместе бились над тем, как сделать сюжеты о праздниках, репортажи со служб доступными по содержанию и привлекательными по форме. О сложных понятиях веры приходилось говорить ясным, простым языком, да ещё уложить всё в минуту информации. Отдельно приходилось работать с монтажёрами. Только после этого звучало самое яркое место отснятой проповеди, а в кадре появлялись красивые, молодые, одухотворённые лица (у монтажёров срабатывал советский шаблон: в храм ходят только бабушки, и видеоряд состоял именно из них). Иногда стоило поправить несколько планов — и сюжет было не узнать. Из серого и скучного он превращался в разговор о духовной жизни страны. Это тоже была забота об образе Православия, а также об аудитории: мы уважали и понимали её.

Радостно, что православные каналы сделали популярными на всю страну многих московских талантливых проповедников. Но бывает и так: вот слушаю по ТВ иного батюшку и вижу профессиональным своим зрением, что в увлечении новой профессией телеведущего он, сам не зная того, совершает одну и ту же ошибку. Вещание на ТВ для него — это то же самое, что вещание на своём приходе, на трапезе перед своими чадами — там, где мысль любимого пастыря с полуслова поймут и эмоцию подхватят; там, где после многих лет духовного общения прихожане готовы выслушать от батюшки самую горькую правду о себе, даже в самых смачных выражениях. Вот это большая ошибка, о ней просто многие не знают, не подозревают, потому что никто из профессионалов им об этом не сказал. Это нарушение профессионального закона, которое обязательно приведёт к конфликту между зрителем и ведущим телеэфира. Называется: перепутать жанры и не учесть запросы аудитории. Иными словами, форма, стиль общения с конкретным духовным чадом, чадами или со своими прихожанами (эти люди уже в Церкви) — это одно, а жанр публичного выступления в масс-медиа, телевизионной проповеди через ТВ, где у экрана собрана самая разная аудитория, — совсем другое. И если уже после эфира проповеднику приходится всем объяснять, что он хотел сказать всего лишь «то-то и то-то», а вы не так его поняли, — это и есть главный признак совершённой ошибки. Уверена, связана она просто с незнанием правил другой профессии, которая заключена в приставке «теле» в обсуждаем деле «телепроповеди».

О торжествующем Православии в нашей стране говорить пока рано. Мы вышли духовно дикими из эпохи столетнего атеизма. Мы духовные неандертальцы, в нашем обществе таких большинство. И вот именно эти люди в большинстве своём и смотрят телевизор, пытаясь что-то понять о вере предков. Конечно, есть и верующие, «белые платочки», но статистику, что в нашей стране всего три процента воцерковлённых людей, пока ещё никто не отменял. И об этом тоже хорошо бы не забывать, вступая на поле масс-медиа для исполнения высоких задач.

О торжествующем Православии в нашей стране говорить пока рано. Мы вышли духовно дикими из эпохи столетнего атеизма. Мы духовные неандертальцы, в нашем обществе таких большинство. И вот именно эти люди в большинстве своём и смотрят телевизор, пытаясь что-то понять о вере предков.

Мне самой, как мирянке нашей Церкви, хорошо известно, что такое общение с духовником, как жёстко он может сказать всю правду о тебе самой, обличить. Но это долгосрочные отношения двух людей на почве веры, добровольная духовная работа, совершающаяся трудно, постепенно, втайне — в стороне от посторонних глаз, не без своих коллизий, но в итоге преобразующая тебя. Самое опасное (это уже на мой профессиональный взгляд), что «жёсткое видео», которое вызвало смущение и споры, мне прислали как пример обличительной проповеди. И таких видео становится всё больше. Это и есть власть телевидения: раз по телевизору показали, значит, стиль «жести» (многие называют его просто хамством) допустим для всех. Считается, что такая проповедь призвана встряхнуть общество, разбудить его. Может, и так? Давайте поразмышляем вместе.

А я вот в связи с «жёстким видео» сразу думаю о реакции идущих к Богу людей. И ещё о том, как можно голодному из блокадного Ленинграда ставить в вину: а чего это ты такой худой, больной и шелудивый? Тысячам голодных! Скольких оттолкнёт такое «жёсткое видео», что увидели миллионы, от веры, Церкви, первой исповеди? Что может быть страшнее для проповедника Христова, чем такое? Сто лет мы жили в царстве хамовом, так зачем его втаскивать на православное информационное поле, которое учит поведению миллионы людей?

А вот точка зрения иеромонаха Романа, которую он высказал при обсуждении этой темы в соцсетях: «Слушают священника по телевидению и глубоко верующие, и мало верующие, и даже враги Церкви. И повода им давать к хулению Церкви не следует. На приходе воспитывай так, как тебе совесть подсказывает. На телевидении всех люби великой любовью и даже не укоряй».

Всегда, всегда нужно помнить, что вы новый гость в чьём-то доме! Это базовое правило для телевизионного человека.

Как мы помним, Нагорную проповедь Христос произнёс перед большим скоплением народа, где смотрели на Него и слушали Его разные люди. И здесь Он просто учил. Учил новым духовным заповедям, которые призваны были преобразовать жизнь людей. Он не обличал, Он ничего не обещал, Он излагал новые правила жизни («информация в чистом виде», как сказали бы работники информации). Он давал знание, сеял семя. Ещё и накормил всех после этого, то есть проявил милосердие и любовь к слушавшей Его «аудитории». Нагорная проповедь и весь этот евангельский сюжет во всей своей полноте и значении — это и есть, на мой взгляд, идеальный пример для телепроповедников XXI века, которые вышли сеятелями слова Божия на поле масс-медиа. Это ещё и великолепный зрительный образ, который после прочтения оставляет в сердце много света, любви, тепла и желания менять свою жизнь.

Нагорная проповедь и весь этот евангельский сюжет во всей своей полноте и значении — это и есть, на мой взгляд, идеальный пример для телепроповедников XXI века, которые вышли сеятелями слова Божия на поле масс-медиа.

Хорошо, что в духовных академиях ввели факультатив «Православные СМИ, общение с прессой». Это хороший знак, потому что многому надо научиться, прежде чем попасть в кадр или начать проповедовать через прессу и ТВ. Это как минимум очень ответственно. Мне приходилось встречать священников, которые так и говорят: «Мы не выступаем по радио и телевидению». При этом они прекрасные проповедники и духовники у себя на приходах. А просто потому, что они понимают всю ответственность своего выступления на экране или просто чувствуют, что это совсем иная форма проповеди, к ней надо быть особо готовым.

Большой ценой досталась возможность священнику вещать с телеэкрана на большую массу людей! Православный эфир существует, потому что он нужен людям и для того, чтобы их приводить, а не уводить. Давайте со всех сторон ответственно и бережливо относиться к таким возможностям! Надолго ли они?

СПРАВКА

Елена Козенкова, автор и телеведущая программы «ВЕРУЮ. Из жизни знаменитых современников» (телеканал «Союз»), автор многих документальных фильмов, лауреат и победитель кинофестивалей «Радонеж» и «Лучезарный ангел», в прошлом — специальный корреспондент программы «Время» и других программ федеральных каналов, автор курса «Авторское телевидение» и преподаватель в школе-студии «Останкино», основатель интернет-ТВ «Верую».

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *