21:59 12.02.2019СВЕТИЛЬНИКИ ВСЕЛЕННОЙCмиренный послушник
Иеросхимонах Анатолий (в миру Алексей Моисеевич Зерцалов) родился 24 марта 1824 года в семье диакона. Родители его были людьми богобоязненными и воспитывали своего сына в строгости и благочестии, надеясь, что со временем он выберет иноческий путь.
После окончания Калужской духовной семинарии Алексей служил в Казенной палате, но недолго. Однажды он тяжело заболел. Надежды на выздоровление почти не было, и мать поняла, что настало время для осуществления ее давних намерений. Она привела чудом исцеленного сына в знаменитую Оптину пустынь и передала из рук в руки старцу Макарию. «Благословенна ты, добрая женщина, на такой хороший путь отпустила сына», — сказал старец. С того дня он стал руководить духовной жизнью молодого послушника, направляя его в монашеском делании, обучая Иисусовой молитве.
Старец Макарий благословил своего подопечного, постриженного с именем Анатолий, обращаться за советом и к отцу Амвросию; так как был уже немощен и чувствовал приближение кончины. Когда он преставился, Анатолий перешел в послушание к старцу Амвросию. Вначале старец посылал Анатолия в монастырскую гостиницу утешать скорбящих. Когда же он созрел для того, чтобы наставлять других в духовном делании, сделал его своим ближайшим помощником.
В 1870 году Анатолий был рукоположен во иеромонаха, а уже в следующем получил назначение настоятелем Спасо-Орловского монастыря с возведением в сан архимандрита, однако отказался от почетной должности и остался в Оптиной рядом со старцем Амвросием.
Видя его духовное возрастание, старец просил назначить своего ученика и помощника скитоначальником, что и было сделано в 1874 году. Смиренный инок принял это назначение только из послушания своему наставнику.
Став скитоначальником, он продолжал относиться к старцу Амвросию с особым почтением — по-прежнему становился перед ним на колени. Старец не раз отмечал его смирение. Однажды, указывая на коленопреклоненного отца Анатолия, он сказал присутствующим: «Вот мой начальник!»
После основания старцем Амвросием Шамординской обители отец Анатолий принял деятельное участие в окормлении ее насельниц. Старец Амвросий не раз говаривал шамординским сестрам: «Я редко вас беру к себе (на беседу) потому, что я за вас спокоен: вы с отцом Анатолием».
Двадцать один год служил старец Анатолий своим чадам — инокиням новой обители. Слова его имели такую силу, что многие послушницы остались в монастыре только благодаря его влиянию. «Ему такая дана молитва и благодать, — говорил старец Амвросий, — какая единому из тысячи дается».
На склоне своих дней отец Анатолий имел те же дары духовного совета, прозрения тайн души человеческой, какими были так богаты его наставники великие старцы Макарий и Амвросий. Он предузнавал час смерти близких ему духовных детей, ясно видел приближение болезней и невзгод и осторожно предупреждал тех, к кому приближалось испытание.
После кончины старца Амвросия, последовавшей в 1891 году, здоровье его смиренного послушника пошатнулось — настолько тяжело переживал тот свое сиротство. В 1892 году отец Анатолий поехал в Петербург на встречу с Иоанном Кронштадтским. Они сослужили 10 октября, в день преставления отца Амвросия.
Через год болезнь усилилась. Готовясь отойти ко Господу, отец Анатолий тайно принял схиму (об этом знал только его духовник). Через три с половиной месяца, 25 января 1894 года, старец преставился. Он был погребен неподалеку от своих великих предшественников.
***
«Мы не найдем в письмах отца Анатолия того разнообразия содержания, тех ответов на разного рода практические вопросы, которыми так богаты письма отца Амвросия, — писал протоиерей Сергий Четвериков в предисловии к сборнику писем старца. — Но письма отца Анатолия имеют свои собственные высокие достоинства. Живя исключительно внутреннею жизнью, будучи опытным делателем умной молитвы, отец Анатолий отпечатлел в своих письмах свою высоконравственную христианскими думами и чувствами душу. Исполненный живой и глубокой веры, опытно познавший извилистый и тернистый путь внутреннего духовного христианского возрастания души, восторженный почитатель монашеского подвига в духе и по заветам великих старцев — Паисия, Феодора, Льва, Макария и Амвросия, и великих наставников древности — Аввы Дорофея, Иоанна Лествичника, Исаака Сирина и других, отец Анатолий соединял с глубиною и богатством духовного познания нежно любящее сердце, детски простую душу и удивительную способность настраивать других на свой тон, переливать в их душу собственное духовное содержание. Он умел ласково, нежно, отечески прикасаться ко всякой больной, мятущейся, ни себя, ни других не понимающей душе человеческой, успокаивать ее, расчищать пред нею путь жизни духовной и указывать ей, куда и как идти. И его, по всей справедливости, как и его современника и друга отца Амвросия, можно назвать истинным врачевателем душ скорбящих и недоумевающих.
Письма отца Анатолия учат знать и любить Бога, разъясняют высокую цель жизни христианской и монашеской, ободряют в подвиге борьбы со страстями и немощами, учат молитве Иисусовой и вообще заключают в себе много полезных уроков для всякого, ищущего жизни духовной».
К сказанному остается только добавить, что письма старца Анатолия будут полезны не только монахиням (которым он чаще всего писал), но и мирянам, всем, кто встал или стремится встать на путь спасения.
ПИСЬМА К ДУХОВНЫМ ЧАДАМ
17 марта 1876 года
Кто от каких скорбей изнывает, а мы с тобою, сестра, несем скорби собственного сочинения. Нам все хочется на клирос, а Господу все хочется, чтобы мы смирились и походили бы на Него, Смиренного и Кроткого, и понесли бы подобно Ему скорби, хотя и не такие, какие Он нес за наши грехи, а маленькие и в тысячную долю; а мы и совсем не хотим Божьего, а чтоб непременно было — хоть хуже — да наше. А Господьто нигде не сказал, что Он любит певиц хороших, да здоровых девиц; а кого же любит? Кротких! «На кого воззрю? — говорит Он. — Токмо на смиренного и кроткого и трепещущего словес Моих».
А тут еще скорби за брата — хотят взять в христолюбивое воинство, на защиту нас же самих и отечества. Мы с тобою не крепко храбры, а желаем быть спокойны. Не хотим, чтобы неприятели пришли и посрамили нас и перекололи бы живых; а брат все-таки не ходи, а сиди с нами и жди, пока враги накроют. Где же тут разум? Где христианская любовь? Что тут делать? Оставь и не лезь туда, куда тебя не просят. Не изыскивай сама себе скорбей, которых ты искать не обязана, а ищи Того, Кого мы с тобой обязаны и неотложно обязаны искать: ищи Иисуса, Жениха нашего, Питателя нашего, Надежду нашу, Жизнь и Свет очей наших! И не постыдимся.
Знаю, что без привычки звать Его постоянно трудно, и очень трудно! Да кто же от тебя требует, чтобы ты неустанно твердила сию молитву? Делай по силе, делай со смирением и самоукорением, и обыкнешь, и полюбишь ее так, что и насильно не оторвут от нее. Потому что она сладка и радостотворна. «Помянух Бога и возвеселихся». Будь же мирна. Никогда не стесняйся писать ко мне — с любовью все приму и по силам отвечу. Теперь едва ли придется тебе писать до Святой недели, а потому желаю тебе в мире и благодушии встретить сей светоносный праздник. А если Богу угодно, то и в добром здоровье. Но все-таки нам должно помнить, что истинная наша Пасха — там, во свете незаходимом со тьмами тем ангелов и святых, и Источником Света — Сладчайшим Иисусом. Недостойный иеромонах Анатолий.
(Без даты)
Сестра Т.Г. уже преклонных лет — 26-й год живет на свете. И все еще не оставили страсти. Удивительно — такая почтенная старость — и страсти. Должно быть, ты слышала, да не поняла, что «седина есть мудрость человека, и возраст старости житие нескверное». Бывает, что Господь особенно смиренным дает рано бесстрастие, а то так и умрет в борьбе. Но это не значит, что человек погиб. А сказал некто: таковый сопричислится к мученикам. А тебе хочется узнать, в каких годах оставят страсти? Давно сказано: «Не ваше дело знать времена или сроки, которые Отец положил в Своей власти» (Деян. 1, 7).
(Без даты)
Пишешь, что тебе теперь, как стала внимать себе, стало лучше. Так и всегда бывает. Только знай, что в сем мире ничего не бывает постоянного. Гляди на улицу: утром был дождь, а в полдень ясно, а к вечеру опять холодно. То ветер, то тихо, то гроза, то жара; так и в нашей жизни, всегда будь готова следовать воле Божией, нравится ли то нам, или нет.
За больной ходи. Господь воздаст тебе сторицею. Трусишь при пении от тщеславия. Много его у тебя. Помни, заруби на носу слово преподобного Аввы Дорофея: «В ближнем твоем спасение твое».
8 апреля 1877 года
Вот умница А., поздравила меня и о себе известила. А то ничего не знаю, как она там живет? Правда, что не очень радостно поживаешь, но все же лучше, чем совсем не знать. А теперь по крайней мере знаю, что ты трусиха, страшная трусиха! Пятнадцатилетняя девочка боится смерти! Да ты совсем одурела! Что же нам-то старикам делать? Остается просто выть, в голос выть! Глупенькая, да мы же поем в эти дни Святой Пасхи: «Ныне смерти празднуем умерщвление, адово разрушение, иного жития вечного начало, и играюще поем Виновника»!
А ты в такие дни вздумала плакать из боязни смерти! Ну, с чем это сообразно! А христианка! Да еще монахиня! Значит, ты ни капельки не понимаешь ни себя, ни пасхального празднования! Ведь ты избранная Богом на ангельское жительство из многих тысяч мирян, копошащихся в попечениях о животе и удовольствиях. А ты от них, милостию Божиею и призванием свыше, отказалась и обручила себя Христу — Небесному Жениху и стала Его невеста! Ну, Он и покинет тебя? Глупенькая!
Только ты не покинь Его; а Он тебя не покинет. Он Сам сказал: «Я с вами (а следовательно, и с тобой) во все дни до скончания века» (Мф. 28, 20).
Не унывай, ты от трусости ум потеряла! Очистим чувствия и узрим неприступным светом Воскресения Христа блистающася. Жены с миры богомудрые в след Тебе (Христа) течаху… И ты, маленькая монашенка, в числе их, то есть жен мироносиц, находишься. Ибо и ты оставила дом, отца и людей и потекла за возлюбленным Иисусом. И вот теперь служишь ему, Царю Царей; служишь, ибо терпишь скорби, болезни, стараешься не поддаваться страстям. И многое другое. Глупенькая, ты не понимаешь, какая ты счастливица! Впрочем, верую, что всех исповеданных тобою грехов юности и неведения Бог не помянет… Не ропщи на болезнь, а благодари Бога: «Господь кого любит, того наказывает» (Евр. 12, 6).
24 декабря 1877 года
Сию минуту прочел письмо твое, усердно благодарю за поздравление, и тебя приветствую с сим великим праздником Рождества Христова и новолетия. И желаю тебе в сем лете мира, здравия и спасения. А главное — желаю тебе вступить в то лето, где зим не бывает, солнце никогда не заходит, и Солнце того лета — Иисус, вечно сияющий славою Отца Своего — Бога, где не будет ни скорбей, ни болезней, ни тьмы — ни даже тени: но все будет свет, радость, мир, всяк ум превосходящий, и веселие несказанное. И ворота Небесного Иерусалима в то лето отверзутся, и никогда не затворятся.
А чем кто больше скорбей здесь несет, тем легче тому войти в то вечное царствование. Ибо послушница, волею-неволею терпящая скорби, есть невеста Христова и там ей готовит Жених ее царский трон и почести, вместе с Божиею Матерью, как читаем: «Стала Царица одесную Тебя в Офирском золоте» (Пс. 44, 10). Приведутся Царю девы в след Ее, приведутся в веселии и радовании. Введутся в храм Царев. А кто эти девы? Это ваша братия, молоденькие послушницы, терпящие скорби Господа ради. Я знаю, что ты ропщешь и смущаешься, а все же живешь. А милосердый наш Отец Небесный и это примет как дар Ему. Не унывай, А.! Доля монашек ужасно высока, оттого она и тяжела здесь…
24 декабря 1881 года
Поздравляю тебя с праздником Рождества Христова! Дай Бог в разуме праздновать святые дни сии и вечера, не так, как празднует растленный мир, где вечерами святыми совершаются всякие мерзости: песни, пляски, и сопелки даже, и лицо человеческое безобразят рожами! А мы с тобою поживем ангельски, хоть и с болезнью, но чисто, преподобно. А что теперь творится в Стенине-то? В Козельске-то? Пьянство! Гульба! Пляска! Брань! Драка! Бесстыдство! Скверные дела! Рожи! Песни! Просто ад земной! А наше-то дело чисто ангельское. Засядем в келийке, повздохнем, поплачем, и примем на память: что в эти дни совершилось? Едва рожденный Младенец Бог — но и совершенный человек — со всеми немощами нашего тела тленного, видит этот свет впервые в скотском вертепе; зима — 25 декабря; сырость; члены Рожденного, младенчественные, нежные, млеют от холода, а деваться некуда, город далеко. Ни одежды, ни теплого жилища и не видится… А нам келия не хороша!
Соседки не хороши! Да разве у Господа соседи тогда — ослы и коровы — были лучше?
Что мы скажем, когда явится Сын Человеческий Иисус Христос и все это скажет нам, и покажет язвы Свои и копьем прободенное ребро? Для кого, скажет, Я пришел на землю? За кого страдал ?..
Говоришь, что я не понимаю твоих страданий — самолюбие тебя ослепляет; а я очень понимаю. Но я вместе и верю Господу, сказавшему своим возлюбленным: «В мире будете иметь скорбь; но мужайтесь: Я победил мир» (Ин. 16, 33).
Без даты
Христос воскресе! Смерти празднуем умерщвление, адово разрушение, иного жития вечного начало, и играюще поем Виновного, то есть Господа Иисуса. А ты отчаиваешься и до того боишься открыть мне свои немощи, что и страх напал, и грудь стиснуло. Я сам человек грешный, но верую Господу, Который сказал: «Я пришел спасти грешников». А я грешник, стало быть, и меня спасет Господь. Вот страшно, кто грешит и не кается. А мы с тобой, сколько можем, стараемся покаяться. А потому не унывай. Помыслы борют очень многих, только смиренных не смеют тронуть. А мы смирения не имеем, вот и терпим бесчестие. Этих помыслов ты еще не можешь отразить, а беги скорей к Иисусу, то есть тверди Иисусову молитву.
18 ноября 1878 года
Насилу собрался писать тебе, высокоскорбная мать, преподобная А. Если правдиво слово Божие, что многими скорбями подобает нам внити в Царствие Божие, то не могу не утешаться надеждою, что ты так-таки прямо и войдешь в двери Царства Небесного. Повествуют святые отцы, что когда разбойник евангельский пришел к вратам Царствия, то архангел с пламенным оружием хотел его отогнать, но тот показал ему крест. Пламенноносный архангел тотчас отступил сам и дал разбойнику вход. Крест же разумей не деревянный. А какой же? Тот крест, о котором пишет и которым хвалится верховный Павел: «Я ношу язвы Господа Иисуса на теле моем» (Гал. 6, 17). Видишь, какой чести ты сподобилась! Не унывай же! А пой: «Отворите мне врата правды; войду в них, прославлю Господа. Вот врата Господа; праведные войдут в них» (Пс. 117, 19— 20). Ну, и мы с А. правдены, ибо хоть на деле-то и зело, зело грешни … но… каемся.
А святитель Димитрий, митрополит Ростовский, утешитель наш, написал: «Грешник, аще покается, уже несть грешник, но праведник. И с праведными написую его».
12 октября 1881 года
Правда, правда, О., давно я не писал тебе. А все собирался. И даже спешил послать или письмо, или гостинчика; да все неподходящие случаи то были… Что касается трех строчек, с любовью исполняю. Читал я письмо твое. И какое же множество там настрочено грехов? Подумал я, такая маленькая, а наскребла сколько грешищев! Да это не важное дело, что у грешного человека — грехи, все равно: у орешины — орехи, от репы — репа, и прочее подобное. А вот странно: откуда может маленький человек набрать и туго напихать целый пехтер скорбей? До того даже скорби велики, что О. уткнет голову в подушку и думает… Зачем я родилась? Вот, в самом деле, вопрос-то: зачем О. родилась? И живет? Еще и живет?! Вот вопрос-то! Да это у редкого философа заходит в голову такая мысль. А мне так кажется, никогда и не приходила… Мудреная ты девочка! Одного ты, видно, не знаешь, что говорит святой Иоанн Златоуст, что здешнее земное, тяжкое самое и нестерпимое, не может даже и сравниться с тамошним самым легким. Спасайся! Мир тебе! А во всех исповеданных тобою грехах и немощах да простит тя Господь. И да поможет Он, Всемилостивый Спас наш и Его Пречистая Матерь, поможет тебе в исправлении. А исправление наше есть смирение, то есть сознание своих немощей. И помни слово, что Богу любезнее грешник кающийся и смиряющийся, чем праведник, сознающий свою правду. А ты вот и Богу каешься, и уничижаешь себя, и стыдишься за свои немощи: Господь и помилует и спасет тебя. И узриши благая Иерусалима!