09:20 05.06.2018РУССКИЙ ВЕК«Вставай, страна огромная», или Сколько у дракона голов?Людмила Колокольцева
Эта статья — долг памяти старшему поколению, выдержавшему яростный натиск фашизма на фронтах и пережившему ужас оккупации в тылу. Это дань сочувствия мальчикам и девочкам, у которых война отняла детство, и слёзы о тех, кто остался лежать на полях сражений, кто замучен в фашистских концлагерях, кто умер от голода и истощения. Это дань восхищения людям, с героической стойкостью защищавшим человеческие ценности, мирную жизнь, наше будущее и настоящее. Это размышления о невидимой битве, разделившей современное человечество на людей и нелюдей; о попытках деструктивных сил пересмотреть и переписать историю, перевернуть мир, обелив подлецов, предателей и высмеяв героев.
Похищенная победа
Кто не слышал в детстве сказку о том, как поселившийся в озере страшный, кровожадный змей, гроза и ужас жителей близлежащего города, потребовал каждый день приводить ему на съедение юношу или девушку? Дошла очередь до царской дочери, и спас её от лютой смерти доблестный храбрец, одолевший поганое чудище.
В разных вариациях излагалась «сказка», обрастая множеством красочных деталей, — скромно умалчивалось лишь об одном: события эти в действительности происходили на берегу Средиземного моря около города Бейрута в давние времена, а беса в образе огромного прожорливого змея поразил святой великомученик чудотворец Георгий, прозванный Победоносцем и подвигом своим многих жителей языческого Бейрута обративший к вере православной.
Пасха 1945-го, победного, года праздновалась 6 мая, в день памяти Победоносца Георгия, и 6 мая гросс-адмирал Дениц, приняв бразды правления немецким государством после самоубийства Гитлера, дал согласие на капитуляцию вермахта. Германия признала себя побеждённой.
Для людей, научившихся видеть в любом событии Промысл Божий, такое стечение обстоятельств говорит о многом, как и то, что руководил подписанием Акта о капитуляции Германии советский маршал с таким же, как у святого, именем — Георгий Жуков.
Неслучайность такого совпадения подчёркивалась, в частности, схиархимандритом Свято-Троицкой Сергиевой Лавры Кириллом (Павловым).
Возникает правомерный вопрос: почему в таком случае наша страна празднует День Победы 9 мая, а Америка и Европа — на сутки раньше и почему столько копий ломается в спорах о дате проведения торжеств?
Суть в том, что в мае 1945-го подписаны два документа о капитуляции. Один Акт заверен в городе Реймсе ночью 7 мая Альфредом Йодлем и американским генерал-лейтенантом Смитом. Англия и Америка самочинно приняли капитуляцию Германии. Из 1418 дней, которые русские люди воевали с фашизмом, союзники по-настоящему помогали нам чуть более 300 дней, когда открылся Второй фронт. Да и потери в той войне были несопоставимы: с нашей стороны погибло более 26 миллионов человек, у американцев — чуть более 400 тысяч, у англичан — триста с лишним тысяч. Но они хотели присвоить себе нашу Победу.
По сути, капитуляцию готовили втайне от советского Верховного командования. В подготовленном тексте документа главными победителями объявлялись государства-союзники. Подписание назначили на полтретьего ночи, а представителя Советского Союза — генерала Ивана Суслопарова поставили об этом в известность поздно вечером 6 мая. Эйзенхауэр предложил генералу сообщить в Москву текст капитуляции, получить у Сталина одобрение и подписать документ от имени нашей страны.
Союзники рассчитывали застичь наше командование врасплох. Суслопарову пришлось действовать на свой страх и риск. Благо, генерал сделал примечание, согласно которому протокол о капитуляции не исключал подписания более совершенного акта, если того потребует любое правительство победивших стран.
Узнав о попрании наших интересов в Реймсе, Сталин настоял, чтобы документ подписали Верховные командующие всех стран антигитлеровской коалиции во главе с маршалом Жуковым. Была принята договорённость считать Акт, подписанный в Реймсе, предварительным протоколом капитуляции.
Однако на основании реймского соглашения Америка и Англия 8 мая официально объявили о победе над Германией, когда ещё гремели выстрелы и гибли советские воины. Наше правительство не могло согласиться с этим.
Для Запада, не желающего признавать нашу Победу, Акт о капитуляции, воровским образом подписанный в Реймсе, — удобная ширма, а берлинский Акт западные историки называют «ратификацией». Ну что ж, когда не хотят писать свою историю, крадут чужую.
Самое печальное в том, что 70-летие нашей Победы Украина тоже отметила 8 мая.
«Сила Божия в немощи совершается»
Парадоксальность ситуации заключается в том, что страны, готовые на подлог и фальсификацию ради статуса победителей, если не на словах, то на деле вполне лояльны к фашизму в его откровенных и неприкрытых проявлениях.
Отношение к нашей победе в последней мировой войне — индикатор истинности.
Почему Европа так быстро забыла ужасы войны, почему освободители, которых со светлыми улыбками забрасывали цветами и со слезами радости обнимали на улицах Праги, Варшавы, Бухареста, Будапешта, Вены, Парижа, в одночасье превратились в злейших врагов и изгоев, прослыв оккупантами?
Русский человек, органически чуждый наглости и заносчивости, веками стоически выдерживавший тяжелейшие испытания, незаметно, молча и смиренно привык нести свой неподъёмный крест. Наш буйный, горластый век не терпит скромных подвигов и величия души. Вульгарный материализм, не признающий незримый мир, вопит о себе дерзко, самоуверенно, считая, что громкость и наглость претензий прямо пропорциональны заслугам.
Германии понадобилось 9 месяцев, чтобы оккупировать всю Западную Европу. Дания капитулировала, по одним источникам, через два, по другим — через 6 часов после гибели 1,5 десятка солдат; Голландия сдалась через 3–5 дней. Югославия продержалась 11 дней. Бельгия сложила оружие через три неполные недели. Греция признала себя побеждённой через 24 дня; Польша — через 27 дней. Франция сопротивлялась всего 6 недель; Норвегия — 2 месяца и 1 день. Им ли знать цену победе? Если же коснуться такого малоизвестного аспекта последней мировой войны, как концлагеря, то окажется, что лояльное к гитлеровцам население Западной Европы не познало сполна ни ужасов фашистских застенков, ни даже всей «прелести» «нового мирового порядка», внедрявшегося на нашей земле 70 лет назад и вновь пытающегося укорениться в наши дни.
Казалось бы, мир уже имел возможность вкусить плоды звериной идеологии фашизма, провозглашённой в своё время Ф. Ницше — идеологом антихристианского, античеловеческого направления воли и ведущей в первую очередь войну против Бога и богоустановленного порядка.
«Все боги мертвы, и теперь должен жить Сверхчеловек, — говорит Ницше устами своего героя Заратустры. — Будьте тверды, не поддавайтесь жалости, состраданию, давите слабых, подымайтесь по трупам выше; вы дети высшей природы, ваш идеал — Сверхчеловек. Торжествуют не лучшие, а наиболее сильные и хищные. Добру, любви и истине надо расступиться и дать дорогу насилию, бесстыдству и пороку». Лет 30–40 назад и в страшном сне не могло присниться, чтобы эти слова фашистского вдохновителя стали руководством к действию на Украине — в стране, где «милость к падшим» была нормой жизни; где, умирая от голода, люди делились с врагом последним куском хлеба; где искусство отождествлялось со Светом, Любовью, Добром и Надеждой. Случайно ли срывают георгиевские ленточки с подлинных патриотов на улицах украинских городов? Как стало возможно возрождение фашизма в стране, где десятки лет Победа отмечалась как «праздник со слезами на глазах»? Почему слишком быстро забылись страдания и боль тех, кто попал в бесчеловечно-безжалостные челюсти зверя, именуемого нацизмом и фашизмом?
Для советских людей плен обернулся голодом, холодом, болезнями, издевательствами, нечеловеческими муками. Страдания, пережитые ими, давно названы беспрецедентными, но что касается украинцев и жителей Прибалтики, то о них разговор особый. Немецкие «Распоряжения об обращении с советскими военнопленными во всех лагерях военнопленных» от 8.09.1941 г. № 3058/41 проливают свет на события, происходящие в наши дни во многих союзных республиках, в частности на Украине. Второй раздел этого документа «Обращение с лицами отдельных национальностей» предписывает лояльное отношение к военнопленным обрусевшим немцам, украинцам, белорусам, латышам, эстонцам, литовцам, румынам и финнам как к потенциальным предателям и профессиональным палачам. Пункт 3 предусматривает «установление возможности к освобождению, или, вернее говоря, к использованию на работе каждого выявленного политически благонадёжного представителя следующих определённых национальных групп: а) фольксдойче; б) белорусы; д) украинцы; е) румыны, болгары», а пункт 4 — «выбор политически благонадёжных и вообще пригодных, лучших 10 % из намеченных к освобождению определённых национальных групп (п. 3), с последующим использованием в полицейских целях безопасности, в немецких особых формированиях, в службе порядка и т. д.». Беспримерная и беспрецедентная жестокость украинцев, служивших в батальоне «Нахтигаль», в дивизиях СС «Галичина» и «Бранденбург-800», вошла в историю.
1 июня 1941 года в Берлине под грифом «Секретно» вышла инструкция «12 заповедей поведения немцев на Востоке и их обращения с русскими».
Шестая заповедь гласила: «Поскольку вновь присоединённые территории должны быть надолго закреплены за Германией и Европой <…> вы должны с сознанием своего достоинства проводить самые жёсткие и самые беспощадные мероприятия, которых потребует от вас государство. Отсутствие характера у отдельных лиц, безусловно, явится поводом к снятию их с работы. Тот, кто на этом основании будет отозван обратно, не сможет больше занимать ответственных постов и в пределах самой империи». Как видим, Европе не отказывалось в праве владеть Россией, а беспрецедентная жестокость предусматривалась как непременное условие карьерного восхождения.
Одиннадцатая заповедь, заведомо нацеленная на сознательную дискриминацию советских военнопленных, опровергает все спекуляции вокруг Женевской конвенции: «В течение столетий испытывает русский человек нищету, голод и лишения. Его желудок растяжим, поэтому никакого ложного сочувствия к нему. Не пытайтесь вносить изменения в образ жизни русских, приспосабливая его к немецкому жизненному стандарту».
Даже немецкие историки недвусмысленно называют голод одной из главных причин массовой смертности советских пленных, страдавших от голода вплоть до конца войны.
В зоне группы армий «Центр» суточный рацион советских пленных составлял 20 г пшена, 100 г хлеба без мяса или 100 г пшена без хлеба. В одном из страшнейших лагерей смерти — шталаге VI-A Хемер, стяжавшем название «яма», продовольствие пленных из стран Западной Европы и Польши состояло из кофейного напитка, плохо пахнувшего водянистого супа с брюквой и нечищеной картошкой, не более 250 граммов хлеба в день, иногда из небольшого кусочка маргарина, простой колбасы или патоки. Однако заключённым позволялось добавлять к своему питанию продукты, полученные из дому. Русскими военнопленными называли всех советских солдат. Выполняя каторжную работу в штольнях и не имея возможности получать бандероли с родины, они питались отходами. Тех, кто становился в очередь за добавочной порцией, охранники жестоко избивали.
Разительным контрастом с их жизнью, представлявшей собой постоянную борьбу за существование, выглядит положение попавших в плен европейцев, в том числе наших союзников. Так, французам и бельгийцам разрешалось писать письма на родину и получать бандероли. Они посещали богослужения, проходившие в специально сооружённой часовне. Лагерная газета «Пур ну», библиотека, театральные и музыкальные представления скрашивали невзгоды плена.
Чистые, почти щегольски одетые англичане коротали заключение, оживлённо, с громким смехом играя в шары или прогуливаясь с сытыми, довольными лицами по большому плацу перед кухней. Очистки картофеля из их супа пускались в котёл для советских военнопленных.
Исключение составляли итальянцы, с которыми немецкие солдаты, считая их предателями, обращались так же нечеловечески, как и с советскими военнопленными.
По свидетельству Аарона Шнейера, западные узники имели право ежемесячно отправлять по пять писем, четыре почтовые открытки и получать неограниченное количество корреспонденции. Так, один военнопленный получил в течение двух дней 112 писем!
Американские военнопленные вспоминают, что в лагере Шталаг-люфт I они получали ежедневно около 230 г хлеба, 0,5 кг варёного картофеля, 15 г маргарина, 20 г конины, 20 г мармелада или повидла, две кружки «отвратительного кофе из листьев» — утром и вечером.
Согласно договорённости между Германией и Красным Крестом, каждый военнопленный, за исключением советских заключённых и евреев, имел право на еженедельную продовольственную посылку. И хотя соглашение нарушалось, но не менее двух раз в месяц посылки, состоявшие из питательных и калорийных продуктов, приходили. Обычное содержимое посылки, предназначенной американским военнопленным в 1943 году, включало по одной банке говяжьей и свиной тушёнки, ливерного паштета, лососины, оливкового маргарина, апельсинового и молочного концентрата, кофе или какао; 226 г сыра; по одной пачке бисквита, сахара, изюма или чернослива; две плитки шоколада, две пачки сигарет, два куска мыла. Французский Красный Крест, помимо высококалорийной пищи, баловал своих соотечественников перцем, зелёным горошком, сардинами. В воспоминаниях бывшего американского военнопленного Джо Моргана описано содержимое посылок, получаемых из разных стран. Так, канадская посылка включала масло, мясной рулет, чай или кофе, сахар, шоколад, изюм, бисквиты, соль. Новозеландский Красный Крест слал своим подопечным сыр, ветчину, сгущённое молоко, шоколад, кофе, мёд, джемы из дыни, лимона, яблок, грейпфрутов, апельсинов, зелёный горошек.
В лагерях для советских военнопленных стоял запах гнилой картошки. «Русские ничего не ели, кроме картошки», — вспоминает представитель Красного Креста К. Кристиансен. Действительность была суровее: советские военнопленные и картошку не всегда видели, даже гнилую, особенно в 1941–1942 гг.
Доблестные союзники, чьи шкафчики, по словам того же Аарона Шнейера, «были полны еды, а плитки шоколада они просто не успевали съедать», хладнокровно взирали на безмолвные страдания советских военнопленных, умиравших от голода.
Более того, в Штуттгофе «с 1943 года каждый узник мог получать двухкилограммовую посылку», сначала одну в месяц, потом — еженедельно. «В 1944 г. вес и количество посылок регламентировать перестали. В лагерь ежедневно приходило по несколько сот, по тысяче, иногда даже более двух тысяч посылок. Некоторые посылки были очень богаты: сало, окорока, жир, пироги, торты, сахар, табак, сигареты, шоколад, водка, одежда…»
Об особых условиях, в которых находились западные военнопленные, свидетельствует, например, существование в шталаге IV-B (Мюльберг) бассейна, где узники могли плавать по разрешению коменданта лагеря.
Красный Крест и христианские благотворительные организации привозили в лагеря спортинвентарь, книги и журналы для лагерных библиотек, музыкальные инструменты, тысячи колод игральных карт, не оставляя без внимания индивидуальные нужды: очки, машинки для стрижки волос, лекарства.
Читая об условиях содержания западных военнопленных, недоумеваешь, а впрямь ли речь идёт о войне: концерты самодеятельности; музыкальные классические, эстрадные и джазовые коллективы; лагерные театры и газеты; учительские, инженерные, экономические, математические, литературные, юридические курсы; настольный теннис, бадминтон, лагерные чемпионаты по различным видам спорта… Регулярно отмечались религиозные праздники. В некоторых лагерях пленные выезжали на пикники вместе с приезжавшими к ним гостями и весьма недурно проводили там время в весёлых пирушках.
В воспоминаниях Джо Моргана повествуется о британском офицере. Узнав, что он является членом британской королевской семьи, его сразу же перевели в лагерь для почётных военнопленных, в распорядок которого входили ежедневные экскурсии в музеи и картинные галереи, осмотр памятников архитектуры. На вопрос британского офицера: «Для чего это делается?» — сопровождавший немецкий офицер ответил: «Для разоблачения западной пропаганды. Мы вовсе не готтентоты, т. е. не варвары». Звериный лик «неготтентоты» не стеснялись демонстрировать избранным, и не всегда мужество, самоотверженность, самопожертвование, идейная убеждённость спасали от горькой участи — скорее, наоборот.
Двадцать шесть килограммов — такую массу тела, согласно таблицам медиков, имеет восьмилетний ребёнок. Столько же весили рослые мужчины — освобождённые узники, которым повезло не быть сожжёнными заживо и не стать сырьём для лёгкой промышленности «Великой Германии» в Бухенвальде, Дахау, Освенциме, Майданеке, Равенсбрюке, Саласпилсе, в многочисленных дулагах и шталагах.
А посему им, унижаемым, но не сломленным, — гимн; им, прошедшим все круги ада, но не потерявшим светлой и доброй улыбки на лице, — слава; им, изнемогшим, но не утратившим человечности, — удивлённое поклонение; им, ослабевшим телом, но не духом, — низкий поклон.
«Эхо прошедшей войны»
Наверное, многие сталкивались с тем, что люди, пережившие войну, очень немногословны. Почему? Да по той же самой причине, по которой из памяти выбрасывают то, что больно, трудно, невыносимо вспоминать. А мы, их дети (не все, конечно), набив оскомину от пафосных торжеств, проводившихся порой «ради галочки» в честь 20- и 30-летия Победы, благодушно и снисходительно взирали, как наши обольщённые западными «ценностями» сверстники упоённо цитируют Ницше, полудурашливо распевают нацистские марши и заигрывают с фашистской символикой — просто так, «по приколу», из глупого, упрямого детского эпатажа. Мы молча проглотили, когда в 1990-е, заматерев и превратившись в медийных и прочих акул, бессердечные интеллектуалы, науськиваемые Западом, публично оболгали и осмеяли многих героев, а рядовых участников войны опустили до уровня жалких попрошаек.
Они, совершившие этот высокий подвиг любви, стояли в 1990-х с протянутой рукой в подземных переходах, не смея поднять глаз. Они, прошагавшие пешком до Берлина под аккомпанемент снарядов, как пощёчину, получали в те годы «гуманитарную помощь» от поверженного врага. Они, встреченные во всех странах Европы со слезами радости на глазах, и доселе клеймятся, как оккупанты, в освобождённых от фашистской чумы странах.
А ведь конечная цель, сформулированная Гитлером 16 июня 1941 года, не оставляет сомнения, что даже членство в ЕС тем, кто ретиво рвётся туда, раем земным показалось бы по сравнению с уготованной им тогда участью. Готовя нападение на СССР, фюрер понимал, что создание державы западнее Урала не может стоять на повестке дня, даже если бы для этого немцам пришлось воевать 100 лет. Планировалось сделать частью Германской империи всю Прибалтику, Крым с прилегающими районами, Приволжье; конечно же, богатый нефтью район Баку, ну и Кольский полуостров, прельщавший захватчиков изобилием никеля.
…Освобождение ценой гибели 27 миллионов советских людей ради спокойствия и блага будущих поколений… Чем и как отвечает погибшим благодарное потомство?
Праздник Победы мы, не знавшие войны, воспринимали как данность, не понимая его цены. Надо было увидеть без прикрас возрождённый фашизм, чтобы в ужасе отшатнуться, чтобы получить гарантированную прививку от бациллы социал-национализма, чтобы во всей полноте осознать величие подвига наших предков. Настало время определиться.
Печальный опыт Украины предостерегает: история прозвучавшая однажды трагедией, повторяется в виде фарса, становясь позором для тех, кого уроки трагедии ничему не научили.
С лёгкостью в мыслях необыкновенной Яценюк, государственный муж, серебряный медалист, обладатель «красного диплома» и сын профессора истории, заявляет: «Российская агрессия на Украине — это атака на мировой порядок и на порядок в Европе. Мы хорошо помним советское вторжение на Украину и в Германию». Остаётся изумиться качеству образования в бывшей братской республике: если сливки таковы, то что же молоко? С той же безответственностью и крайней степенью цинизма Порошенко называет «великой отечественной войной 2014 года» карательную операцию против своего народа на Юго-Востоке Украины. Это уже что-то из Геббельса. Можно беспредельно удивляться непоследовательности украинского «правительства», которое утверждает, что Украина в Великой Отечественной войне победила напавших на неё немцев, и вслед за этим под страхом смертной казни запрещает своему народу праздновать заслуженную победу.
Глядя на беснование доморощенных «сетевых хомячков», возмущённых всплеском массового патриотизма в нашей стране, невольно хочется поинтересоваться, на чьей стороне были их предки в этой священной войне. А если ненароком их деды и отцы защищали землю, на которой живут, то достойны ли эти интернет-вояки памяти предков?
Пожалуй, только теперь, пережив надругательство над нашей генетической памятью, мы до мозга костей прониклись теми святыми чувствами, которые вели на фронт наших девочек-мам и юношей-пап; мы испытали сопричастность к подвигу дедов и готовы самозабвенно отстаивать истину, а также их честное имя в беспрецедентной идеологической войне.
Объективность или подлость?
Уходит постепенно в вечную жизнь поколение, пережившее войну, и всё громче раздаются голоса, претендующие на объективность: не всё так, дескать, было однозначно. Святые чувства осмеиваются как наивность и ложный пафос, и всё больше холодных, рассудочных фильмов про войну, в которых очень мало сопереживания, но очень много чуждой стилистики, появляется на экранах Родины. Зрителю, читателю, слушателю всё чаще предлагают взглянуть на войну глазами немца, американца, англичанина, француза.
Бесспорно, жизнь многоцветна и любая нация неоднородна. В копилке любой семьи найдутся истории о гуманных немцах и предателях-соседях, подтверждающие эту аксиому. Однако важно, излечившись от духовного дальтонизма, перестав воспринимать историю в чёрно-белом цвете, не впасть в другую крайность, принимая и выдавая частные случаи за типичную картину. Несоразмерность пропорций — несомненное уродство. Не следует забывать, что на одного немецкого оккупанта-гуманиста приходились десятки его соотечественников, сжигавших заживо сёла, без суда и следствия расстреливавших детей и стариков, и что на предателей смотрели всё же как на выродков, поставивших личные обиды на судьбу выше естественного чувства любви к Отчизне.
Личное право человека — выбирать источник информации, заслуживающий доверия. И всё же логично предположить, что память предков дороже. Наверное, будь они завоевателями и захватчиками, насильниками и сознательными убийцами малых детей, невозможно было бы смотреть в глаза людям от стыда за них. Но когда те, кто занёс меч, ходят героями и клевещут на них, наш долг, наша обязанность защитить их доброе имя от клеветы. Так что для начала спросим, где правда, наших убитых дядьёв, не успевших оставить детей. Мам спросим, в которых война до последних дней жизни кровоточила незажившими ранами и бродила бесконечным ужасом. Бабушек спросим, у которых война украла здоровье; двоюродных братьев, которых война осиротила. У них всех спросим, одобряют ли они вакханалию на Украине, позволяют ли подвергать ревизии итоги войны и крушить памятники, воздвигнутые в честь тех, кто их заслужил, а потом подумаем, где объективность. Поступая иначе, мы предаём не только славных победителей, но и Бога, ибо становимся союзниками клеветников и нераскаянных убийц, которые не только не раскаялись, но имеют наглость собственную вину перекладывать на плечи своих жертв.
Мои соотечественники, к счастью, не слышат разрывов бомб, не пугаются ночных налётов, не гибнут в окопах. Но всё это рядом: продолжаются войны, умирают люди. Задача каждого из нас — не допустить повторения 1940-х. Поэтому должны жить в людской памяти ужасы тех дней, героизм народа, ставшего на защиту Родины, отдавшего свою молодость, здоровье, счастье, свою жизнь ради нас.
***
«Победа — это то, что следует после беды», — говорил Паисий Великий. Несомненной бедой для человечества была фашистская идеология, грозившая уничтожить мир. Освобождение от неё обошлось, по самым скромным подсчётам, в 65–67 миллионов жизней, то есть 61 государство, участвовавшее во Второй мировой войне, потеряло почти 80 % населения, и наиболее трагические и горькие потери пришлись на долю нашего народа. Рисовать фашистские свастики или выкрикивать «хайль Гитлер», пусть и шутливо, — значит глумиться над памятью погибших и выражать свою солидарность с идеологией, которой вынесен суд Истории. Святыня не терпит кощунства, и сердце не приемлет надругательства над памятью.