20:36 13.05.2018РУССКИЙ МИРГерои победы: мифы и фактыДмитрий Курмояров
Рассказывать, что могло быть, но было только в воображении автора, не значит ли «лгати» на Промышление Божие… что это-де — во славу Божию, для воспитания чувства веры и любви — это уж будет рассуждение в духе тех, кто учит, что цель оправдывает средства. Мифы нам не нужны. История Церкви полна фактами столь поучительными, что никакая фантазия мифов до них не додумается.
Архиепископ Никон (Рождественский)
Вряд ли когда-нибудь в нашем народе изгладится память о величайшей трагедии XX — Великой Отечественной войне. И дело даже не в том, что это была самая страшная и кровопролитная война в истории человечества. Войн и трагедий, пусть и меньшего масштаба, всегда хватало, а убийство себе подобных всегда было и, видимо, будет из основных занятий человека «разумного». Для нашего народа это была не просто война — это была грандиозная битва за выживание! Выживание как физическое, так и духовное. Ибо трагедия этой войны каким-то непостижимым, мистическим образом наложилась на разразившуюся в это же время трагедию богоборчества, трагедию чисто духовного порядка.
Именно поэтому у православных людей память о Великой Отечественной всегда вызывала и будет вызывать не просто интерес к памятным событиям прошлого, а живое, духовное переживание, а лучше сказать — боль о том, что наш народ (в том числе и многие наши близкие люди, отцы матери, деды и т.д.) вынужден был пройти через это горнило страданий, вынужден был взойти на эту «Голгофу», чтобы там получить, может быть, последнюю в жизни возможность встречи «лицом к лицу» с любящим Богом (возможность, которую когда-то на заре христианства получил благоразумный разбойник). Тем более что, судя по фактам истории, все остальные возможности подобной встречи большинством людей, строящих светлое будущее без Бога, были в то время напрочь отброшены. Так что для нас, людей верующих, эта война имела в первую очередь пусть даже трагическое, но духовное содержание. Содержание, которое надо не выкрашивать красками разного рода чудес и знамений («род лукавый и прелюбодейный ищет знамения» — Мф. 12, 39), но которое каждый из нас должен ещё и ещё раз применять к своей жизни, к своей душе.
И вот здесь с сожалением приходится констатировать, что это нам не всегда удаётся. Поэтому вместо того, чтобы задать себе вопрос: «А сможем ли мы, современные христиане, устоять в вере и не искушать Господа тем, чтобы вызывать на себя Его праведный гнев?», мы начинаем придумывать разные сказки о том, что войну мы выиграли благодаря «великому молитвеннику» митрополиту гор Ливанских Илие, или «великому полководцу» Георгию Жукову, или благодаря «воцерковившемуся» «отцу всех народов» Иосифу Сталину и т.д.
Порою это так увлекает, что в процессе мифотворчества мы забываем, что война-то закончилась не так уж давно и что большинство событий военного времени можно либо документально подтвердить, либо так же документально опровергнуть. Так что когда беспристрастный исследователь начинает более спокойно изучать предмет, он с удивлением узнаёт о неоспоримых исторических фактах, например о том, что митрополит Илия (Карам) никогда не встречался со Сталиным. Он просто приезжал в СССР, как и многие другие восточные иерархи (ещё со времён падения Византии) за материальной помощью или в составе делегаций Антиохийской Церкви. И приезжал не один раз, а, по нескольким источникам, шесть.
Первая поездка митрополита Илии в СССР состоялась в 1947 году — т.е. уже после окончания войны. Его визит был сопряжён с огромными хлопотами и застратами для нашей Патриархии, так что в 1958 году ему было отказано в приёме со ссылкой на «большое количество церковных делегаций».
Кстати, согласно воспоминаниям очевидцев, т.е. людей, лично знавших митрополита, он был далёк от того, чтобы хоть как-то претендовать своей жизнью на воплощение подвижнического идеала. Так, митрополит Питирим (Нечаев) писал, что «большого друга России» полушутя называли «грабителем». А один из известнейших петербургских священников, протоиерей Василий Ермаков, вспоминая приезд митрополита Илии в Ленинград, отзывался о нём как о «собиравшем и увозившем русское национальное достояние».
В этом контексте будет небезынтересно процитировать письмо Патриарха Алексия (Симанского) к своей сестре, которое он писал после первого приезда митрополита в СССР: «У нас последнее время с приездом митрополита Илии (Карама) очень суетно; правда, были передышки, когда он ездил в Ленинград на неделю и в Киев на несколько дней. Он едет, обременённый подарками. В частности, я ему дал облачение, митру, белый клобук и икону в жемчугах, большой портрет в раме, чашу, дискос и весь прибор и ещё мелкие вещи. Всего теперь у него не более и не менее как 50 мест багажа, и очень крупных. Кроме того, на нём моя шуба (беличья)».
Кстати, уместно будет заметить, что даже личный секретарь митрополита Мату Ассад за десять лет работы с Владыкой ни разу не слышал от него рассказов об истории с молитвой, об откровении, ему данном, о письме и последующей встрече со Сталиным. Хотя о своих поездках в СССР иерарх Ассаду неоднократно рассказывал.
Ну а если уж говорить о великих полководцах, то сегодня не меньшим секретом (для любого, кто хоть немного интересуется нашей историей) является тот факт, что до момента развенчания культа личности Сталина именно он, «отец всех народов», был главным вдохновителем Победы и главным «победоносцем». Но после известных событий старый идол был свергнут и советская пропаганда в качестве нового «победителя» остановила свой взор на маршале Жукове, который, хотя и вписал немало славных страниц в историю наших побед, имел такие грандиозные промахи, что о них было принято скромно умалчивать.
Так, например, спланированные Жуковым летом 1941-го контрудары оставили нашу армию фактически без бронетанковых войск и солдаты вынуждены были своими телами закрывать немецким танкам дорогу на Москву. А разработанная Жуковым Ржевско-Вяземская наступательная операция под кодовым названием «Марс», изначально задуманная как главная наступательная операция лета 1942 года, закончилась грандиозной катастрофой, в которой погибло более 300 тысяч советских солдат и офицеров. И это даже несмотря на то, что в ходе операции было задействовано сил и средств намного больше, нежели в ходе сражения за Сталинград.
Более того, даже те ошибки, которые признавал сам Жуков, мы почему-то склонны записывать ему в заслуги. Речь идёт о штурме Зееловских высот (расположенных на подступах к Берлину), во время которого, по мнению Жукова, были допущены существенные просчёты. И который, по мнению большинства военных и светских историков, был не только лишним, но ещё и стоил нам не менее 100 тысяч жизней. Ну, а о жестокости Жукова, о его жажде славы осталось огромное количество воспоминаний.
Но все эти факты затмевают личные признания Жукова (сделанные им в мемуарах) о его вере. Вообще, когда читаешь воспоминания маршала, как-то не создаётся впечатления, что их автор — православный христианин. Более того, после их прочтения становится очевидным, что написаны они человеком верующим исключительно в «светлое коммунистическое будущее человечества», в «великое дело КПСС» и т.д.
А ведь мы привыкли слышать о нём, что он всегда возил с собой икону Казанской Божией Матери, что он тайно посещал одного из последних Оптинских старцев и вообще чуть ли не был тайным иеросхиигуменом и т.д.
Что же касается «воцерковления» Сталина, то оно (т.е. мнимое воцерковление) было вызвано исключительно политическими мотивами, а конкретно — заботой о том, чтобы избежать антисоветских настроений на оккупированных территориях там, где немцы не препятствовали открытию храмов и свободному исповеданию Православия.
Лично мне после ознакомления с подобными сказками становится стыдно перед людьми трезвомыслящими, умеющими работать с источниками. Вряд ли они, что называется, «купятся» на подобный «благочестивый обман» (т.е. обман, задуманный якобы для повышения авторитета Православия в глазах неверующего люда). Скорее, они не захотят с нами общаться, т.к. увидят в этом попытку выдать желаемое за действительное. Увидят попытку подлога, который не красил и никогда не будет украшать верующего человека, а только дискредитирует Церковь в глазах современников.
Лично мне как-то не верится, что чужестранный митрополит мог так пламенно молиться, чтобы Бог услышал только его! Скорее я поверю в то, что Господь услышал молитву преподобного Серафима Вырицкого, который, по примеру преподобного Серафима Саровского, молился множество дней и ночей о спасении нашего Отечества. И я не просто готов в это поверить — я верю в это безусловно, как верю и в пламенную молитву тех священников, монахов, епископов и мирян, которые пережили все ужасы войны и так же, как и их неверующие братья, теряли в этой войне своих близких, друзей, да и сами умирали тысячами (как это было в блокадном Ленинграде, например).
Я верю безусловно в молитву тех миллионов жён, матерей, сестёр, братьев, кто остался в тылу, кто был обречён на каторжный труд по 14–16 часов в сутки при скудном питании и прочих тяготах военной жизни. Верю в молитву тех, чьи близкие ушли на фронт. Ушли практически на верную гибель. Так, например, по статистике, лейтенант, вышедший из училища, в лучшем случае мог прожить на передовой несколько недель. А те, кто был тяжело ранен (кто лишился рук, ног), считались счастливчиками. Мне почему-то кажется (а точнее, я просто уверен), что за время войны не один миллион людей, оставшихся в тылу, обратился к Богу. Да и как же иначе, если они ощутили Бога через боль своего существа, а не теоретически, как многие современные христиане?
Но ещё больше я не верю в «гениальных» полководцев, которые силой своего «гения» сломили хребет нацизму. Лично для меня издёвкой звучат слова о том, что наши полководцы быстро учились в ходе войны и от поражений первых лет переходили к победам. Дело в том, что учиться они должны были в академиях, а не на полях сражений. Выучившись в академиях, они должны были (если уж были так талантливы) побеждать противника не числом, а умением. Но ни в коем случае не должны были обрекать на гибель солдат в окружении, в неудачно спланированных наступлениях, часто бросая их без боеприпасов и возможности отступления (как было с защитниками Севастополя), обрекая их на взятие городов к годовщинам соцпраздников, на гибель в плену или, в лучшем случае, на сталинские лагеря по возвращении из плена.
Так что это Победа не полководцев, а всего нашего народа. И в первую очередь солдат, которые так самоотверженно сражались, так не щадили «живота своего» и душу полагали «за други своя», что прощали горе-«победоносцам» любые просчёты. Не только прощали, но и убегали раньше времени из госпиталей, сами добывали себе оружие в бою и мужеством своим, часто безрассудным, потрясали врага.
Это понимал даже тиран всех времён и народов Иосиф Сталин, который как-то в ходе очередного дипломатического банкета, разоткровенничавшись с одним американским дипломатом, сказал: «Вы думаете, они за нас так воюют? За советскую власть?» — и тут же, не дожидаясь ответа, продолжил: «Нет. Это они так защищают свою матушку-Русь!»
В этом смысле показателен случай, когда при наступлении на Сталинград один немецкий генерал обратил внимание на убитых рабочих. Они были кинуты в бой, даже не успев получить обмундирования, и так и лежали на поле сражения в гражданской одежде, твёрдо сжимая в своих окоченелых руках винтовки старого образца.
Странно, но многие из нас до сих пор не понимают этого простого и одновременно чудесного факта — факта Победы в условиях, когда для неё не было никаких реальных предпосылок. Именно поэтому победа в великой Отечественной войне — это победа не Сталина, не маршалов и советского строя. Это победа народа, которая, несомненно, достигнута с помощью Божией!