22:21 08.02.2018Агабыт Агафангел о Саха, и не только
Читать в соцсети заметки отца Агафангела (Белых) — одно удовольствие. Известный миссионер, ответственный редактор журнала «Миссионерское обозрение» и блогер, он просто и с юмором рассказывает о буднях настоятеля храма, по-доброму и с любовью пишет о прихожанах. Но самые тёплые и интересные посты батюшки — о Севере. Он служил на Колыме и на Чукотке, сейчас трудится в Белгородской епархии и руководит миссионерским станом в посёлке Тикси, в Якутии, за Полярным кругом. Здесь, в одном из самых северных посёлков России, где живут в основном якуты, отец Агафангел прослужил несколько лет и сейчас прилетает туда раз в году. Якуты называют себя саха, в нашей стране их насчитывается примерно пятьсот тысяч!
С благой вестью — вертолётами и вездеходами
— Отец Агафангел, как начиналось Ваше знакомство с Тикси? Прибыли не на пустое место?
— Я начал служить в посёлке Тикси (русское название — «Встреча») 8 лет назад. Этот посёлок — центр Булунского улуса в Якутии. Когда я туда прилетел, там был запертый бóльшую часть года маленький храм в гарнизоне Тикси-3, где располагалась авиабаза, и съёмная квартира в самом Тикси. В этой квартире была оборудована молитвенная комната, и там собирались местные христиане. Перед прилётом я получил номер телефона приходской старосты, связался с ней и договорился о встрече с прихожанами. Приезжаю, захожу в эту квартиру — там две женщины хлопочут на кухне, стол накрывают. Познакомились.
— Ну что, дождёмся всех и начнём? — говорю я.
— Да мы уже все и так здесь, больше нет никого, — отвечают они недоумённо.
Вот так всё и начиналось. Года два молились в этой квартире. Люди, бывало, на улице подойдут с вопросами: «Вы же батюшка?».
— Батюшка.
— А можно мы к вам на службу придём?
— Конечно. Улица такая-то, дом три, квартира тридцать три.
— Ой, нет, там сектанты, мы боимся…
И уходят. Тогда много было пятидесятников и баптистов в посёлке. Люди знали, что они собираются на квартирах, и даже мой внешний вид — толстого попа в рясе — не убеждал их, что мы православные.
Потом мы установили поклонный крест на пустыре в центре посёлка, застолбили место под храм. Через полтора года там же, рядом, поставили вагончик утеплённый, с печкой. Некоторые прихожане отказывались приходить туда — так привыкли к тёплой и комфортной квартире. Говорили: «Батюшка, вы не знаете Севера: мы там в пургу все замёрзнем». Да как же я не знаю Севера? С 2005 года с небольшими перерывами служил в Магаданской области и на Чукотке, впервые попал в Якутию в 1997 году с миссионерской экспедицией: мы благовестили и крестили людей в Усть-Майском улусе.
В 2011 году епископ Якутский Роман прилетел в Тикси, совершил закладку храма, и уже через три года мы этот храм освящали. Проект сами разрабатывали. Я рисовал на листочке в клеточку разные варианты, показывал прихожанам, обсуждали и далее всё отсылал архитекторам. Строительный проект сделали, когда нашлись благотворители. Храм выстроили на частные пожертвования добрых людей. И по сто рублей народ давал на стройку, и по миллиону.
Пока храм строился, мы на месте не сидели. Наша территория миссионерской ответственности там — более 220 тысяч квадратных километров, по площади примерно как Великобритания. Прилетали семинаристы-практиканты на 5–6 месяцев, мы с ними к оленеводам и рыбакам в дальние посёлки летали или на вездеходах ездили — как повезёт.
Северянин в беде не бросит
— А какие они, саха? Насколько их понимание мира отличается от нашего? Есть ли тенденции к обрусению?
— Как этнос саха вполне стабильны. Издаются книги, газеты, журналы. Есть два телеканала, два-три художественных фильма в год выходит на якутском языке. Другое дело — малочисленные народы, такие, как эвенки, эвены, юкагиры и так далее, свой язык и культуру они сохраняют только в местах компактного проживания. Без каких-то усилий извне вопрос их ассимиляции — это только вопрос времени. Замечу, что христианство никак не может помешать сохранению национальной культуры и языка народов, а только обогатит их. Славяне не перестали быть славянами, став христианами.
Люди-то в посёлках, хотя и спутниковое ТВ смотрят, и уже во многие посёлки мобильная связь пришла, и Интернет, всё равно зачастую живут в пространстве традиционного миропонимания. Северный человек благожелателен, всегда придёт на помощь, так как сам может оказаться в той ситуации, когда потребуется поддержка. Приезжаешь в посёлок — спрашивают, в чём нуждаешься. Если чего-то нет, приносят мясо, рыбу, дрова.
Северянин традиционно связан с природой. Охота, рыбалка, оленеводство — основное занятие народов, не считая работников бюджетных организаций, конечно.
В посёлках полиция далеко, а соседи — рядом. Случись что — и никто не будет в тундре тебя искать. Помню, был случай: подрались молодые люди пьяные и оставили одного избитого парня на улице. При минус сорока умер, конечно. Парень был из соседнего посёлка. Приехали оттуда родственники и друзья. Собрались местные мужики. Сели, поговорили, что никому не нужно лишнюю кровь проливать. Родным погибшего отдали что-то деньгами, техникой, оленями, и они уехали хоронить своего. Мужики же между собой рассудили про ту компанию, что в убийстве была замешана: кто там виноват, неясно, но вот у того отец — уважаемый человек, ему нехорошо будет сына в тюрьме иметь; у этого, наоборот, одна мать и младшие на нём. Сядет — и прокормить некому будет. И так про каждого. Когда прилетел следователь из райцентра на вертолёте через неделю, ему выдали одного бедолагу и сказали: «Вот он убил». Так его и увезли на суд. И это всё в начале XXI века!
Но, на мой взгляд, коренные жители Севера, как мне кажется, намного ближе к природному пониманию Бога, чем мы. Обычно в существовании высших сил никто не сомневается. Другое дело — какие это силы и как к ним обращаться. Здесь священнику уже есть о чём поговорить: кто кого создал, кого следует почитать больше всех: Баяная (духа леса) или Творца Вселенной и т. п.
При виде агабыта крестятся
— Батюшка, Вы сказали, к протестантизму местное население относится насторожённо. А к Православию как? Встречаются ли настоящие язычники?
— Отношение к Православию связано с суеверным почитанием северными народами всего «духовного». Агабыт (по-якутски — священник) у жителей отдалённых сёл, особенно у людей в преклонном возрасте, вызывает уважение. При виде батюшки многие останавливаются и, как умеют, осеняют себя крестным знамением.
Тут важно помнить, что до октябрьского переворота 17-го года 95 процентов здешнего населения было крещено. Около 350 храмов было — сейчас ровно в 10 раз меньше. В XIX веке было переведено на якутский язык не только Священное Писание, но и литургия. Проповедь христианства в Якутии была очень мягкой. Сохранились документы XVII–XVIII веков, которые прямо запрещали насильственное или несознательное крещение. Поэтому, проповедуя в национальных посёлках, мы всегда говорили людям о том, что христианами были прадеды.
Вообще, язычников, которые родились в своей традиции и иной бы не знали, я на Севере встречал немного. Все учились в обычной школе, у многих несколько десятков телеканалов, Интернет. Рассуждает же человек примерно так: «Родители рассказывали, что, когда дед ходил на охоту, он зажигал огонь, клал на него жертвенный кусок мяса или лепёшки и просил, чтобы Бай Байанай — дух леса и покровитель охоты — дал хорошую добычу. Мы так тоже будем делать». Ясно, что большинством всё это воспринимается не как внутренняя потребность, а как уважаемый обычай. Есть, разумеется, и убеждённые, сознательные язычники — больше в городах, среди работников искусства, культуры. Они занимаются реставрацией древних верований, но в силу отсутствия письменных источников это занятие очень похоже на движение реконструкторов и на наших славянских неоязычников, собравших с бору по сосёнке. Попадаются, конечно, люди с сильными языческими тараканами в голове, но таких и в больших городах России хватает. Вот те, кто на Масленицу через огонь прыгает, — они кто: настоящие язычники или реставраторы-ролевики с попыткой славянской самоидентификации?
Исполнение языческих обрядов, например, на праздниках, служит и для национальной самоидентификации.
При этом многие благосклонно относятся к христианству. Коренные жители часто обращаются с просьбами к священникам — освятить квартиру, где злые духи мешают жить, помолиться о здоровье близких. Так что назвать кого-то «настоящим язычником», искренне приносящим кровавые жертвы идолам, сложно.
Пойми и помилуй
— За время службы якутский язык освоили?
— Мне всегда были интересны разные народы мира. Культура и языки. Однажды довелось служить в корякском селе, и я попросил одну нашу прихожанку перевести «Господи, помилуй», чтобы мы все могли петь на службе по-корякски. Однако она не смогла этого сделать. Сказала, что в их языке нет такого понятия «миловать» и нет понятия Единого Творца, так как коряки верят во множество духов. В итоге у неё получилась фраза в две строчки, которая дословно по-русски звучала бы так: «О, ты, Который создал всё вокруг и нас самих, пойми нас, глупых людей, которые сами не до конца понимают, что они делают!». Конечно, петь это вместо «Господи, помилуй» мы не смогли.
И в Якутии я сразу начал изучать язык. Он, слава Богу, полегче корякского оказался. Конечно, говорить свободно я не могу, но разные бытовые фразы: «Здравствуйте», «До свиданья», «Который час?», «Откуда приехали?», «Пошли чай пить» и т. п. — это пожалуйста. Хорошо помогает в поездках, когда люди видят, что ты их языком интересуешься. Ну, и какие-то молитвы мы пытаемся произносить на якутском языке.
Со Христом и на краю света хорошо!
— Какие радости и разочарования Вы испытали за время службы в Тикси?
— За всё время служения в этих дивных местах было много всякого разного. Неудачи были, разочарования в самом себе, в собственных силах. Это полезно. Это даёт опыт и возможность трезво посмотреть на себя и понять, что в миссионерской работе, в нашем свидетельстве о Христе и Евангелии мы, миссионеры, последнее звено. От нас, как правило, нужно только не мешать Богу действовать, а по возможности помогать в меру тех сил, которые Он нам даёт.
Сколько раз так было: назначаешь время службы где-нибудь в посёлке, в приспособленном помещении — библиотеке или клубе, — и никто не приходит. Ждёшь, переживаешь, что как-то не так тебя поняли. Думаешь: «Ну ладно, и сам помолюсь». Начинаешь службу и в какой-то момент поворачиваешься, чтобы сказать: «Мир всем», — а там стоят люди и молятся. Задержались немного все по хозяйству и тихонечко подошли. Так привыкли здесь — на часы особо не смотреть. И тогда понимаешь, что всё это ерунда: и пурга, и мороз, и картошка по 300 рублей за килограмм, и то, что до ближайшего города три часа самолётом лететь. Вот, люди оставили свои дела и пришли ко Христу, и ты там где-то рядышком стоишь с ними, и нам всем вместе хорошо здесь, на краю света.
Беседовала Елена ЕСАУЛОВА