Валерий Алексеев

Известно, что история не знает примеров идеального государственного устройства народов. Не найдём мы их и в Священном Писании и Предании. Государство у богоизбранного народа появилось, согласно Библии, в результате его просьбы к Богу дать им царя, и тогда «Бог дал им Саула» (Деян. 13, 21). Ибо не могли они, люди, по своей греховности жить бесконфликтно, мирно и свободно, не испытывая ярма подневольности, без подчинения силе.

С тех пор прошло немало времени — тысячелетия, но сущность государства не изменилась: оно по-прежнему является институтом силового принуждения людей к подчинению какому-либо государственно-общественному и социально-экономическому устройству.

Но изменилась ли с тех пор природа Церкви? В целом, в главном — нет, не изменилась. Природа Церкви осталось той же — богочеловеческой. Стало быть, можно задаться вопросом: есть ли вообще предмет для дискуссии, если два субъекта не претерпели фундаментальных изменений?

Однако рассуждать так — значит следовать ложному представлению, будто бы христианство за время своей истории совершенно не внесло ничего нового в понимание самой природы государства и сути государственно-церковных отношений.

Согласно апостолу Павлу, государство в лице начальствующих должно заботиться о соблюдении людьми закона, ибо «преступлением закона» бесчестится Бог (см. Рим. 2, 23). Первые христиане, в большинстве своём иудеи, были подзаконными людьми, то есть соблюдали Моисеев закон. Ибо Страшный Суд в конце истории, согласно учению, не будет беззаконным, но судить людей Бог будет по закону.

Закон обозначил грех как преступление. «Где нет закона, нет и преступления», — утверждает апостол Павел (Рим. 4, 15), ибо «грех не вменяется, когда нет закона» (Рим. 5, 13). Таким образом, грех стал нарушением закона. И нравственный закон, данный Богом Моисею в виде декалога, с ветхозаветных времён стал трактоваться как универсальный закон жизни человека, общества и государства.

Но насколько сегодняшние законы государства соответствуют Божию закону — нравственному кодексу, написанному Богом не только на каменных, но и на плотяных скрижалях, то есть на сердце человека? Мы видим, что человек всё дальше удаляется от нравственного закона, от принципов спасительной жизни, изложенных в декалоге, или в законе Моисея, который он получил на горе Синай от Господа в виде скрижалей Завета. На основе нравственного закона было впоследствии создано всё существующее гражданское, уголовное и государственно-правовое законодательство.

Процесс апостасии, то есть отпадения человека от Бога, самонадеянного отказа от следования спасительному нравственному закону начался не сегодня — он идёт давно и с каждым новым периодом истории человечества осуществляется всё интенсивнее, но особенно опасный и губительный характер он приобрёл в настоящее время, когда государство как институт защиты закона стало едва ли не повсеместно сообщником нарушителей нравственного закона. Забывается или специально игнорируется тот непреложный вывод, что утрата чёткого следования нравственному закону в обществе неизбежно приведёт к смятению, потере ориентиров сначала в умах и душах людей, а затем и к общему правовому хаосу, беспределу во всём правовом пространстве в обществе. Что уже, собственно, и происходит.

К сожалению, Церковь в своих отношениях с государством сегодня мало способствует тому, чтобы государство строго следовало соблюдению нравственного закона как основы современной христианской европейской цивилизации. Церковь болеет сервилизмом. Правда, болезнь эта началась давно. В определённой мере в этом есть «заслуга»апостола Павла. Он, наверно, как никто другой повлиял на формирование христианской доктрины о государстве как об институте высшей земной власти и, если хотите, помог какбы сакрализовать его.

Утверждение апостола Павла: «Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены» (Рим. 13, 1), — надолго, если не навсегда закрепило земную подчинённость Церкви государству как институту человеческой власти.

«Хочешь ли не боятся власти? — говорит апостол Павел в Послании к римлянам. — Делай добро, и получишь похвалу от неё, ибо начальник есть Божий слуга, тебе на добро. Если же делаешь зло, бойся, ибо он не напрасно носит меч: он Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое» (Рим. 13, 3–4).

Так сложился известный культ государства как силы, определяющей земной порядок, в том числе и земной юдоли церковного бытия. В византийский период, особенно, конечно, при равноапостольном императоре Константине, императоре Юстиниане и ряде других выдающихся государей это положение государства как центра силы и даже арбитра по ряду церковных вопросов только ещё более закрепилось.

Церковь, разумеется, тоже претендует на ведущую роль в руководстве обществом, направляя его, согласно своему учению, на праведный путь. Для того чтобы отвоевать достойное место в этом постоянном соперничестве с государством за влияние на общество, Церковь разработала немало различных доктрин. Одна из самых известных — учение о «симфонии», согласно которому государство является неким организмом, а Церковь — его душой, оживотряющей эту плоть божественными энергиями.

Учение о «симфонии» после падения Византии получило новое наполнение в Московской Руси, которую представляли как наследницу Византии и последнее православное царство на земле — «Третий Рим». Однако церковные и секулярные реформы Петра I сделали Церковь в России практически полностью зависимой от государства. Но духовной силой своих святых русское Православие продолжило нести свет евангельской истины народу.

И тем не менее процесс апостасии под воздействием торжествующего греха продолжает свой печальный неостановимый бег, приближая всех нас, согласно православному представлению, к концу времён — Страшному Суду. Получается, что государство не справляется со своей главной задачей — стать эффективным механизмом защиты и продвижения нравственного закона в жизнь общества. В известной мере ответственность за это должна разделить и Церковь.

Первые христиане надеялись ещё при жизни своего поколения сподобиться Царствия Божия, ожидая второго Пришествия Христа. Поэтому по отношению к государству они чувствовали себя независимыми. В общинах первых христиан нередко господствовал даже дух бунтарства по отношению к властям. Однако по мере таяния надежд на скорое Пришествие Спасителя постоянно стало пробивать себе дорогу понимание, что с государством следует вступать в диалог. Так, можно сказать, по-новому было прочитано Евангелие и переосмыслено апостольское наследие. Возникла необходимость не только приспособляться к государству, но и получать от него максимальную пользу.

Все семь Вселенских Соборов, созванных византийскими императорами и проходивших под их контролем, хорошо показывают, как церковные партии соревновались за поддержку государства в борьбе со своими собратьями-соперниками.

Понимание государства как некоего источника земных благ особенно распространено в наши дни. В странах постсоциалистического пространства доминирует миф о некоем долге государства перед Церковью, которая была коммунистическими властями гонимой и преследуемой, лишённой значительного экономического могущества. Надо отметить, что едва ли не все существующие государственные и политические институты и режимы в постсоциалистических странах, идеологически обанкротившиеся в результате проведения прокапиталических грабительских и потому непопулярных у народа реформ, растерявшие в глазах электората необходимый авторитет, нередко пытаются подыгрывать Церкви и через партнёрство с ней добиться хоть какого-то роста доверия среди своего населения. С данной целью государственные институты в этих странах идут навстречу Церкви в её становящихся всё более настойчивых требованиях возвратить ей ранее отнятое имущество и даже компенсировать понесённые потери, как экономические, так и морально-репутационные и т.д.

Власти вынуждены идти в этих растущих требованиях Церкви навстречу, пытаясь, в свою очередь, воспользоваться поддержкой Церкви в борьбе за голоса избирателей, учитывая сохраняющийся пока ещё с момента крушения коммунистических режимов довольно высокий рейтинг Церкви среди населения.

Очевидно, что эти современные государственно-церковные отношения далеки от «симфонии», которой, увы, на самом деле в её идеальном замысле никогда и не существовало ни в Византии, ни в России.

При этом Церковь, несмотря ни на что, всегда оставалась верной своему главному призванию — спасению бессмертных человеческих душ. Святые угодники и подвижники Церкви своей мученической и исповеднической во имя Христа жизнью и кровью укрепляют Церковь. В этом её неистощимая сила.

В то же время государство как институт, что довольно парадоксально, несмотря на глубочайший поразивший его системный кризис, не только выжило к началу XXI века, но и продолжает сохранять за собой огромный ресурс, являясь, по сути, единственным мощным фактором упорядочения и организации человеческого бытия в парадигме многовариантной цивилизации. Государству, как известно, много раз и вольтерьянцы, и марксисты, и анархисты, и современные антиглобалисты предрекали как социально-общественному и политическому феномену скорую смерть. И даже по сегодняшним апокалипсическим представлениям в свете глобального финансово-экономического кризиса для государства, казалось бы, нет надежды на дальнейшее сколько-нибудь исторически длительное существование. И вместе с тем государство продолжает не только выживать, но и демонстрировать свою незаменимость.

Ни европейская интеграция, ни глобализация по-американски, с её всемирной интернет-паутиной, нисколько не поколебали сам институт национального государства. Создания всемирного интернационального государства не получается, хотя на протяжении последних пятидесяти лет интеллектуалы как на Западе, так и на Востоке только и предрекали скорое появление мирового правительства во главе мирового государства. Соединённых штатов земного шара пока не предвидится, что показывают последние события на планете. Институт национального государства, казалось бы, пережил своё время, но продолжает оставаться востребованным, несмотря на очевидные его недостатки и слабости. Это феномен.

Какие силы питают этот ресурс? Интересы каких сил отстаивает сегодня государство? На страже какого закона оно стоит: на страже универсального божественного нравственного закона или потакает всемирному многоликому злу? В честном и полном ответе на этот вопрос содержится момент истины для современного мира. И помочь сформулировать этот честный и бесстрашный ответ может только Церковь. И может случиться, что с этого ответа начнётся новая история человечества.