Четверг, 28 марта
Shadow

протоиерей Владимир Воробьёв

17:33 07.06.2017протоиерей Владимир Воробьёв

Единая, Святая, Соборная и Апостольская Церковь есть Тело Христово, т. е. таинственный Богочеловеческий организм, являющийся единством его членов со Христом и друг с другом. Это «единство духа в союзе мира» (Еф. 4, 3), благодатное единство в любви осуществляется и даруется в Божественной Евхаристии. Именно здесь восстанавливается и раскрывается дарованное человеку вначале богоподобие, а теперь — обожение и всыновление Богу по благодати. И за это единство, за эту новую жизнь, в которой совершается наше спасение, Господь отдает Себя на крестную смерть, вручая нас Небесному Отцу: «Отче Святый! Соблюди их во имя Твое, их же дал еси Мне, да будут едино, якоже и Мы» (Ин. 17, 11). 

Мы же молимся: «Нас же всех, от единаго Хлеба и Чаши причащающихся, соедини друг ко другу, во единаго Духа Святаго причастие: и ни единаго нас в суд или во осуждение сотвори причаститися Святаго Тела и Крове Христа Твоего. Но да обрящем милость и благодать со всеми святыми, от века Тебе благоугодившими, праотцы, отцы, патриархи, пророки, апостолы, проповедники, благовестники, мученики, исповедники, учители и со всяким духом праведным, в вере скончавшимся» (литургия св. Василия Великого). 

Уже здесь евхаристическая экклезиология неразрывна с историческим восприятием Церкви как единства в Духе Святом, в благодатном преемстве святым, жившим в разные времена, подвизавшимся разными подвигами.

Итак, это таинственное и благодатное единство в Духе Святом и есть Церковь, и вне этого единства Церкви нет. Евхаристия — это Таинство, созидающее Церковь, соединяющее нас Царству Божию, преодолевающее время и во времени освящающее человеческую историю, является мерилом нашей воцерковленности, являет нам содержание и границы церковной жизни. Это — всегда тождественная самой себе благодатная реальность, познаваемая в сверхрациональном, богооткровенном опыте, не сводимом ни к каким человеческим, идеологическим схемам. Это значит, что во все исторические времена Евхаристия одинаково абсолютно ценна, ею церковная жизнь определяется и измеряется. Этому вневременному благодатному евхаристическому единству Господь приобщил и нас, ничего не лишив, завещая «сохранить залог сей» даже до смерти своей.

В наше время, вероятно, с небывалой остротой стоит вопрос о месте Православия в сегодняшнем и завтрашнем мире. Можно сказать, что война против Православия и, значит, бой за него разгораются с новой силой. Русская Православная Церковь получила долгожданную свободу и в обстановке политической и экономической катастрофы, последовавшей за падением тоталитарного коммунистического режима, должна не только выжить, но и восстановить свое почти полностью разрушенное бытие. Вместе с радостным и победным сознанием Торжества Православия в эпоху гонений нельзя не ощущать тлетворное дыхание злых сил, обступающих нас отовсюду: духи своекорыстия, предательства, насилия и убийства, нравственного разложения, мафиозной преступности, духовного блуда, доходящего до отвратительных видов сектантства, оккультизма, колдовства и открытого сатанизма, беспрепятственно овладевают русской жизнью, бесстыдно и открыто бросая вызов вере в Бога, Церкви и христианской морали. Все более возрастает и воинствующая проповедь инославия на Русской земле, мешающая вернуться заблудшему русскому народу в лоно Матери-Церкви. Исход духовного сражения за Православие зависит от промыслительного смотрения Божия и от нас, сегодняшних членов Церкви. И можно заранее сказать, что главным условием для того, чтобы выстоять, является духовное, церковное наше единство.

Этому единству грозят в настоящее время искушения расколов, которые условно можно разделить по основным движущим идейным устремлениям на три главных типа:

  1. Националистические.
  2. Юрисдикционно-политические.
  3. Революционно-реформаторские.

В ходе истории вселенское восприятие и переживание Православия в значительной мере заменилось национальным. Это было связано с расширением Православия за пределы Византийской империи, с разделением Востока и Запада, с падением Византии под натиском турок, с интенсивным развитием славянских народов и стран и имело много положительных черт и добрых последствий, но таило в себе и страшную опасность национальной розни, центробежная сила которой часто оказывалась больше, чем стремление к вселенскому единству и христианской любви. Сама по себе национальная идея, будучи правильно воцерковленной, вполне естественна для исторически сложившейся национальной православной жизни. Оплодотворенная православной верой, жизнь народа создает национальную церковную культуру, национальный характер святости, могучие государства. Но, как только преувеличивается значение национальной принадлежности, сразу является противоречие с апостольским принципом «Нет ни Еллина, ни Иудея… но все и во всем Христос» (Кол. 3, 11), и такое сознание уже не поддается подлинному воцерковлению.

Национализм, завладевший сердцем человека, быстро находит себе врагов и приносит Христово единство в жертву национальной идее. Удивительная способность националистического сознания наряжаться в религиозные одежды характерна для всех времен и всех стран. И хотя национальная ненависть совершенно несовместима с духом Христова Евангелия, тем не менее соблазн национализма вновь и вновь прельщает даже тех отдельных людей и целые народы, которые объявляют себя христианскими. Для них характерны национальная гордыня, беспринципная неразборчивость в средствах, духовная слепота, глухота и нечуткость, готовность использовать любую политическую ситуацию и соединиться с любой политической и даже военной силой. В предельном случае национализм переходит в национальный психоз и одержимость, примеры которых дает история фашизма.

Для религиозно-националистической идеи характерны вполне конкретные и ограниченные цели. Националисты добиваются определенного правового статуса, захватывают территорию, изгоняют и даже убивают своих врагов. Проблемы общецерковного масштаба их волнуют меньше, и необыкновенная злоба и жестокость в осуществлении «военных» действий не мешает им признавать реальность церковной жизни враждебной стороны.

Падение советского режима вызвало к жизни националистические страсти и ненависть. «Язык на язык» и «царство на царство» восстают то в одном, то в другом районе прежде необъятной России. Если национальная рознь между Азербайджаном и Арменией подкрепляется религиозной рознью, то на Украине, в «войне» униатов и православных автокефалистов друг с другом и против Украинской автономной Православной Церкви, мы имеем более сложную картину. Казалось бы, украинцы воюют с украинцами, и их борьба должна быть названа чисто религиозной, но в действительности это не так или не совсем так. Борются группы, проникнутые националистическим сознанием, с той частью народа, которой Православие дороже национализма, и используют для этой борьбы религиозную идеологию и церковные одежды. Это особенно видно на примере автокефалистов, которым нужна лишь национальная церковь. Но церковная автокефалия в истории достигалась не благодаря национальной ненависти, а ввиду исторической необходимости и подвига духовного самоопределения народа. Например, Русская Православная Церковь стала автокефальной, отстаивая Православие против унии. Националистическая борьба, противная духу Христовой Церкви, не может дать добрых плодов.

Это же следует сказать и про дух нецерковного патриотизма, который наряжается одновременно и по очереди в одежды Православия, большевизма, сталинизма, в общем — в любую одежду, обещающую приманить какую-либо силу. Грустно видеть, как националисты-политиканы орудуют церковной фразеологией, судят и рядят «направо и налево», апеллируя то к Евангелию, то к церковным канонам, то к авторитету великих святых. Увы, эта религиозная фальшивка многих обманывает и уводит от подлинно духовной, церковной жизни.

Русской Православной Церкви сейчас более, чем когда-либо, необходимо возвысить свой голос и звать к подлинному единству в любви Христовой, которая создала Богу новый народ, единый не по плоти и крови, но по вере и духу. Полезно здесь вспомнить слова протопресвитера Иоанна Мейендорфа, сказанные им в предпоследней его лекции, об обязанности служения православной соборности и православному единству, о том, что потеря сознания единства Церкви, ощущение своей самодостаточности приводит к разделению церквей по чисто национальному принципу, о том, «что возрождение Русской Церкви в настоящее время должно проходить в сознании того, что мы являемся именно членами, свидетелями и служителями Вселенского Православия».

Если националистические по сути расколы часто преподносят себя как юрисдикционно-политические (например, украинские автокефалисты), то в действительности таковыми являются, как правило, чуждые национализму движения церковных властолюбцев, оппозиционеров, эмигрантов и примыкающих к ним церковно-политических диссидентов, околоцерковных политиканов и авантюристов. Начавшийся с каких-либо церковных (а иногда и личных) разногласий раскол набирает силу благодаря взаимным политическим обвинениям и сотрудничеству с той или иной политической силой. История знает множество примеров таких расколов.

Раскольническую психологию вообще характеризует накал страстей, демоническая гордыня, доходящая до фанатизма, побуждающего противопоставлять себя всем на свете и считать себя последним устоявшим в истине, злорадство по отношению к оппонентам, в пределе — ненависть и злоба, объявление инакомыслящих безблагодатными, подозрительность, уверенно возводящая на противников самые нелепые, клеветнические и невероятные обвинения, тенденция к сектантству.

Всякий раскол имеет свою диалектику, и всякая оппозиция бывает вызвана какими-то большими или меньшими погрешностями и ошибками. Вначале раскол можно уврачевать взаимными уступками и раскаянием в ошибках, но раскол, зашедший далеко, обычно неискореним человеческими усилиями. Святые отцы называют раскол одним из самых тяжких грехов, более тяжким иногда, чем даже ересь.

Раскольники всегда ощущают и являют себя борцами за истину и часто не умеют отделить личные цели или обиды от церковной правды. Для них характерно смешение, неразличение масштабов. Разногласия по малозначительным поводам они возводят в ранг всецерковных проблем и потому не соглашаются ни на какие уступки. Источником, питающим раскол, становится разница в восприятии церковной жизни и жизни вообще (различный менталитет), узость кругозора, недостаток культуры, час-то личные амбиции. Раскольники обычно любят апеллировать к канонам, но это не мешает им с легкостью преступать их, как бы не замечая этого. Если националистическая ориентация сразу обнаруживает себя в открытом требовании удовлетворить национальным притязаниям, даже в ущерб общецерковным интересам, то раскольники юрисдикционно-политического направления всегда мыслят себя борцами за общецерковную правду и в софистической диалектике никогда не признают своей личной или групповой заинтересованности, чем зачастую ставят в тупик своих оппонентов. Их «общецерковное», так сказать, сознание побуждает их выступать в качестве защитников Православия вообще и в качестве обличителей всей церковной иерархии и церковной структуры. Поэтому их требования, как правило, не ограничиваются ни групповыми, ни национальными рамками, а имеют общецерковный масштаб. Вся церковная иерархия должна перед ними покаяться, и вся церковная жизнь должна быть в корне и единовременно перестроена, чтобы удовлетворить их. Расколы часто тяготеют к донатистской ереси.

Все эти свойства тем не менее не всегда позволят нам отличить раскольников от истинных борцов за церковную правду, которых Церковь ублажала как исповедников и святых в ходе всей своей истории. Такие исповедники познаются по духу смирения, кротости и любви. Их стояние в истине не мешает им быть милостивыми, снисходительными и готовыми всегда идти навстречу доброму стремлению к единству в Христовой правде. Состояние разделения, грех, неправда заставляют их страдать, и они готовы забыть и простить вину, если появляется тенденция к правде, к исправлению греховных неправильностей.

Искушение третьего типа, обозначаемое как революционно-реформаторское, не менее древнее и опасное, чем предыдущие, отличается от них своей начальной потенцией. Если религиозный национализм возникает на почве борьбы за свои национальные интересы и стремится к отделению от церковной общности просто по национальному признаку (его не волнуют внутренние проблемы целостного церковного организма), если юрисдикционно-политические расколы порождаются борьбой за власть или какими-либо тактическими ошибками и погрешностями, то революционеров-реформаторов не устраивает весь наличный строй церковной жизни. В основании такого движения находится значительная и очевидная правда: наличная историческая действительность всегда имеет в себе массу пережитков, нестроений, греховных злоупотреблений и несоответствий евангельскому идеалу. Более того, исторические наслоения, открывающиеся исследователю сегодняшней церковной традиции, сплошь и рядом свидетельствуют о регрессе духовной жизни, о неправильно понятом или забытом предании древней Церкви, о нововведениях, сделанных, например, в Киеве в поздние века под влиянием латинства, об искажающем церковную жизнь влиянии государства Петровской эпохи и т. д.

Пытливому взору ревнителя церковного благочестия является прямая связь современного духовного неблагополучия с искажениями, вкравшимися в церковную традицию. Часто эти искажения и злоупотребления бывают поистине ужасны. Интеллигентный священник, недавно получивший «власть вязать и решить» (часто это — неофит, вышедший из безрелигиозной среды и потому не имеющий достаточного духовного чутья), «засучив рукава», погружается в работу. Его воспитанный в рационалистической самоуверенности ум рисует стройные проекты реформ, которые очистят и исцелят «больную» Церковь. Работа эта трудная и увлекательная. Новоявленный спасатель Церкви скоро находит себе сподвижников, учеников и последователей. Им нужно пробиться сквозь мрак сегодняшней рутины к светлому победному будущему… До боли знаком этот пафос революционера, его революционные утопии, психология, методы борьбы и т. д. и т. п. Можно опасаться, как бы и в Церкви не встретить теперь маленьких эсеров, меньшевиков, большевиков, маленьких Лениных, а потом и Сталиных. Работа и борьба захватывают. Быстро, наспех пишутся новые теории, создаются организованные группировки, печатные органы, своя полуподпольная «партийная жизнь». В Церкви нет партий, партийных ячеек, их роль могут выполнять братства, миссионерские приходы, общины-семьи. У них теперь своя жизнь, своя подготовка, своя борьба за правое дело. Если они будут гонимы, это еще лучше — они станут героями, исповедниками, их дело все равно победит. Они уверены, что объективные исторические законы работают на них, что их противники обречены.

Что это, бред сумасшедшего, галлюцинации из недавнего прошлого? Увы, все это снова уже у нас на пороге. Здесь нет христианской духовной жизни, духовная аскеза, известная нам из предания, им не нужна. Мы имеем дело с революционной идеологией на христианской почве, одетой на сей раз в священнические рясы. Духовный большевизм не считается с инакомыслящими, он без обсуждений осуществляет свою программу. Впрочем, и во многих других «деталях» этот образ поразительно точно передает настроения и поведение новых революционеров-реформаторов церковной жизни.

«Стойте и держите предания» (2 Фес. 2, 15), — говорит нам Апостол. У реформаторов отсутствует чувство Предания Церкви, хотя именно это знамя развевается над их головами. Они ссылаются на предание древней Церкви, мнят себя харизматиками и свою дерзость отождествляют с дерзновением древних святых. В действительности они революционеры-мечтатели, которые во имя будущих воздушных замков беспощадно рушат и топчут народные святыни, во имя маленькой группки своих последователей пренебрегают многомиллионным народом Божиим, считая его профанным — это «неполные члены Церкви». Поневоле вспомнишь холодное и презрительное фарисейское слово: «Но этот народ невежда в законе, проклят он» (Ин. 7, 49).

Но Предание Церкви — это не первые три — пять веков, но все то, что вошло в церковную сокровищницу за почти 2000-летнюю ее историю. История Церкви — это история жизни Тела Христова, Богочеловеческого таинственного и сложного организма, которая питается благодатию Божией и утверждается подвигами святых. Сколько мучеников с глубокой древности и до недавнего времени пролили свою кровь и отдали свою жизнь за Церковь Христову! Кто сосчитает молитвы и труды преподобных, созидавшие церковную жизнь и продлившие саму историю этого мира! Неужели зря они умирали в лагерях и тюрьмах, зря трудились? Неужели они не знали Христа, не чувствовали, чего ждет от них Церковь? История дала нам ясный урок: реформаторские намерения начала XX века были использованы и скомпрометированы предателями Церкви, а жизнь Церкви вновь утвердилась подвигом святых мучеников, которых мы теперь прославляем, духом которых живет Церковь сегодня.

Есть реальная история Церкви, таинственная жизнь которой познается через духовное Предание, наследие и духовное преемство святых. Страшно все это подменять утопическими схемами, рационалистическими интерполяциями в первые века. «С точки зрения православия нет другой Церкви, нельзя создавать другую Церковь, нельзя ее заново возродить как «свою», — говорит отец Иоанн Мейендорф и продолжает: — Существует особый соблазн духовный — сектантский. Это то, что они стремятся и мечтают о создании какой-то идеальной общины, где все будут святыми. Такой Церкви нет, и никогда не будет, и никогда не было» (Прот. Иоанн Мейендорф «Православная Церковь в современном мире». М., 1994). Страшно воображать себя богословом, пророком, харизматиком, когда не умел понять рядом с тобой живших праведников.

Вряд ли были когда-нибудь в истории Церкви три года, за которые открылись тысячи храмов и 200 монастырей при самой удручающей нищете церковного народа. Не является ли это чудо свидетельством удивительно интенсивной жизни нашей Церкви, действия благодати Божией в ней? И как тяжело слышать приговор Матери-Церкви из уст того, кто недавно только получил от нее дар священства, а теперь, объявляя себя обладателем пророческой харизмы, вещает: «живое» — это то, что делает он, только оно и будет жить. Все же, что вне поля его деятельности, обречено умереть или превратиться в «православное гетто».

Духовная слепота, нечувствие к окружающей духовной жизни, неслышание инакомыслящих, неспособность критически оценить самого себя и свою деятельность — вся эта духовная паранойя становится уделом реформаторов. Они не понимают, что все их рационалистические начинания, проникнутые гордыней и гигантоманией, могут привести только к расколу и новым страданиям Церкви и ее чад. Бывает, правда, и так, что они хотят и готовят раскол, который будет «спасать Церковь» или создаст новую «живую Церковь».

Все это уже было в истории с некоторыми особенностями, и если не отвергать ее уроки, то можно с большой уверенностью предположить, что будет дальше.

Церковь не может быть, конечно, ответственной за то, что в нее входят люди, склонные к прельщению, одержимые духом гордыни. Но Церковь может испытывать их прежде, чем давать им священный сан, и может заботиться о том, чтобы не так легко им было прельстить ищущих Бога, но ничего еще не знающих людей, попавших в сферу их влияния. Все проблемы сегодняшней церковной жизни, которые становятся удобным предлогом для деятельности раскольников, необходимо вслух обсуждать в Церкви. Реформаторская деятельность тоже должна быть обсуждена и оценена Церковью, и должно звучать Церковное свидетельство истины — одно из самых главных свойств и призваний Церкви в этом мире — свидетельствовать истину. Но более всего необходимо, чтобы Церковь звала к единству во Христе, чтобы научала своих чад любить и беречь это единство. Именно в единстве церковном осуществляется вселенская полнота Церкви. Церковь допускает множественность форм, знает разные пути служения Христу, но в едином духе мира и любви. «К миру призвал нас Господь» (1 Кор. 7, 15). По тому познается гордый и лукавый дух раскола, что легко предпочитает свою правду миру, любви и единству во Христе.

Когда бывают в Церкви разномыслия, то церковная позиция ясно познается в понимании того, насколько единство прекраснее, лучше и полезнее для Церкви, чем разделение, в результате которого одна из спорящих сторон добьется своего.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *