20:30 05.02.2020Если не оскудеет наша вера
Стереотипное представление о жизни мегаполиса — спешка, многозаботливость, чувство ускользающего времени и человеческие лица с потухшими от усталости глазами. Однако велика и обильна земля русская, и любой стереотип легко развенчивается самым главным её достоянием — людьми!
О жизнестойком южнорусском характере, способном отражать наветы духа времени, о его религиозной чуткости и отзывчивости читателю «Православной беседы» поведал митрополит Сергий (ФОМИН), архипастырь земли Воронежской.
— Владыка, несколько лет назад в одной из бесед Вы отметили, что Вам досталась очень «живая епархия». В самом деле, Воронеж богат человеческим ресурсом и во многом его жизнь сопоставима с мегаполисом. Изменилась ли Ваша точка зрения по прошествии времени? Заметен ли рост интереса к Церкви и церковной жизни у активной части населения нашей южной епархии?
— Так и есть! Воронеж, действительно, мегаполис: вместе с сельскими районами… у нас почти 2,5 миллиона жителей! Это большой регион Центральной России, живущий очень напряжённой, активной жизнью. И уникальность Воронежа именно в том, что более 80% населения не просто считают себя православными, но активно участвуют в церковной жизни. Храмы не просто строятся, но наполняются народом Божиим. В целом могу сказать, что авторитет Церкви высокий.
Есть, конечно, деревенские приходы, требующие особого внимания и вложений. Но даже там, где нет средств на воссоздание храма или строительство нового, образуется община, усилиями которой церковная жизнь постепенно налаживается, а значит, многое налаживается и в окружающей жизни.
— Какие новые интересные тенденции в социальной жизни можно было бы отметить?
— Конечно, все глобальные веяния времени имеют своё отображение и преломление и у нас. Сейчас есть соблазн осуетиться, не заметить подмены активной социальной позиции и отзывчивости внешним пустоверченьем, лишь симулирующим таковую. Но наши люди, особенно молодёжь, очень чутки ко всякого рода фальши… На подобные провокации не поддаются!
— С одной стороны, когда речь идёт о социальной активности Церкви, готовой прийти во все общественные институты, её призывают «не лезть не в свои дела», с другой — упрекают в конформизме и бездеятельности. Где, на Ваш взгляд, проходит грань между приятием существующего положения вещей как воли Божией и всеприятием в негативной коннотации, то есть молчанием, которым предаётся Бог?..
Если люди будут понимать, что происходит в их сердце, они будут понимать, что происходит вокруг
— Сразу скажу, что присутствие Церкви в значимых общественных институтах: армии, школе и т. д. — это одно, но участие священнослужителей в политической жизни — совершенно другое. Мы, безусловно, общаемся и взаимодействуем со всеми, то есть диалог о жизненно важных для общества инициативах и проектах мы ведём постоянно, но поддержка какой-то определённой политической платформы, т. е. прямое участие в политической жизни, недопустима.
Что касается присутствия в школе, армии — это прямая задача и миссия Церкви. Ведь Церковь — народ Божий! Народ, который нуждается в окормлении. Если люди будут понимать, что происходит в их сердце, они будут понимать, что происходит вокруг. И мы призваны им в этом помогать.
Ведь, скажем, в той же школе бывает так: на уроки основ православной культуры приводят ребёнка родители, придерживающиеся иных религиозных убеждений. Когда их спрашивают, с какой целью, зачем, они вполне резонно отвечают: «Мы хотим, чтобы наш ребёнок понимал основы вероисповедания и культуру людей, среди которых живёт». И это очень трезвая, здравомыслящая позиция.
Мы вообще должны уважать друг друга. Я бы избежал двусмысленного слова «толерантность», но уважение к воззрениям и свободе другого человека просто необходимо. И если заходит разговор — почему бы не поделиться тем, что ты знаешь, чем ты живёшь и что может обогатить и быть воспринято как благо твоим собеседником? Тем более, если это затрагивает общие интересы: интерес к своим истокам к истории нашего государства… Кем бы человек себя ни мнил: атеистом или нигилистом, — он не может просто взять и зачеркнуть и выкинуть из памяти тысячелетнюю нашу историю, основанную на идеалах Православия. Даже в годы безбожной власти в основе жизни оставались традиционные христианские ценности. Это касалось так или иначе как хозяйственно-экономической сферы, так и нашего законодательства, судебной системы, это касалось буквально всего! Отвергать этот факт просто неразумно.
Конечно, если мы говорим о путях веры — Христос обращается к каждому человеку персонально. И человек самостоятельно должен отвечать на эти призывы. Но! Христос является главой Церкви, а Церковь — это надгосударственный, богочеловеческий организм, как мы знаем, который не привязан ни к какому строю. Но если общество выбирает тот или иной строй: монархизм, демократию, диктатуру — всё что угодно, люди должны спасаться и расти в тех условиях, какие есть. И Церковь даёт для этого нравственную силу.
Мы должны понимать, что вся наша просветительская, благотворительная деятельность нацелена не на сиюминутную помощь. Её истинное назначение — благоговение перед тайной неповторимой человеческой личности!
В первую очередь Церковь всегда была за укрепление семьи, а значит, государства. Она никогда не учила превосходству, но патриотизму, бережному, благодарному отношению к своей земле… Это не декларация каких-то прав, не вмешательство во внутренние дела государства, но это естественная составляющая мировоззрения христианина, его частное дело. И таким вот образом — через воспитание отдельного человека — воспитывается общество в целом.
Человек верующий и может, и должен делиться и доносить своё видение на мироустройство, на новые богоборческие тенденции и эксперименты, результатом которых может быть «расчеловечивание». Если не мы, то кто?.. Мера ответственности нашей невозможно переоценить. А светское общество, государство вольнó прислушаться к этим предостережениям или, увы, пренебречь ими.
— Иногда очень трудно вести диалог с миром, для которого и очевидные истины сегодня становятся не очевидными и невероятными. При том, что говорить об открытых гонениях на Церковь не приходится, сегодня каждый церковный человек, наверное, ощущает себя воином Христовым, призванным как-то отвечать на вызовы современности. Может, даже обличать те нравственные перевёртыши, которые возводятся ныне в норму. Говорят, люди в провинции в меньшей степени подвержены наветам духа времени. Так ли это, по Вашим наблюдениям?
— Может быть, в провинции эти наветы духа времени не столь явно себя проявляют, но, безусловно, влияние оказывают на умы. Конечно, здесь легче создать некий особый мирок, оазис и таким образом как бы отгородиться от внешнего мира. Но оазисы эти в любом случае недолговечны и быстро разбиваются. Но в целом нам легче вот в каком отношении. Не секрет, что в центр стремится самая активная молодая часть общества с большими запросами, амбициями. Покидая свою землю, они освобождают её от побочных энергетических выхлопов этих амбиций. Но получается, что в столице концентрируются все негативные последствия неоправданных больших надежд. Очень много разочарований и просто сломанных судеб…
А по общекультурной, интеллектуальной напряжённости жизнь в провинции может не уступать столичной. По крайней мере, в Воронежской епархии дело обстоит именно так. Но у нас всё спокойней и осмысленней. Однако внешние силы, аккумулирующие этот интеллектуальный ресурс, пытаются привнести в умы и сердца разрушительные идеи и идеологемы в духе времени, к сожалению. От этого никуда уже не уйти…
Управлять этими процессами, удерживать их очень трудно, хотя и возможно.
— Однажды Вы сказали, что надо быть «очень-очень беспокойным человеком». Беспокойным по отношению к ближнему: стремиться облегчить его жизнь, а не навешивать на него «бремена неудобоносимые». Действительно, потребительское отношение к человеку присутствует и в церковной ограде. Часто мы наблюдаем подобное на приходе, когда вся жизнь сосредотачивается исключительно вокруг фигуры священника. Именно на него и его инициативу, энергию возлагаются все чаяния. Как быть доброму пастырю? И как привить пастве вкус к творческому участию в жизни общины?
Мы всё время должны помнить об истоках нашего доброделания: во имя Кого мы трудимся. Только в Церкви мы можем получить необходимую для своего служения благодатную силу. Тогда и энтузиазм наш будет возгреваться живой верой, живой потребностью послужить Богу и человеку, а не обязанностью…
— Очень просто: нужно поставить перед собой реальную задачу и заниматься ею. Для этого важно уметь трезво и рационально распределять своё время никому и ничему не в ущерб. Жизнь на территории одной епархии разная, люди тоже абсолютно разные. Часто священник сталкивается с проблемой, как объединить столь разных людей. Но как бы ни казалась эта задача трудной, она вполне выполнима. Для этого иной раз достаточно просто собрать людей на чай и поговорить о нуждах прихода. Но, прежде чем говорить, не мешало бы подготовиться: узнать, кто в чём нуждается (просветительской, социальной помощи), чем занимается и пр. А дальше начинаем выстраивать и выполнять реальную работу. Да, на первых порах (а это могут быть даже не месяцы, а годы) священнику придётся самому во всё вникать и всё организовывать, но помощники обязательно объявятся. Кто-то не выдержит и сойдёт с дистанции, и наоборот, на кого меньше всего рассчитывали, вдруг неожиданно проявит себя.
Вспомним апостола Петра, который по дороге в храм и встретил лишённого возможности самостоятельно передвигаться нищего. Пётр не просто подал ему милостыню, но исцелил его, по-видимому, прозрев его личностный потенциал. Он даровал ему возможность не прозябать, но самому участвовать в благоустройстве жизни. И мы должны понимать, что вся наша просветительская, благотворительная деятельность нацелена не на сиюминутную помощь. Её истинное назначение — благоговение перед тайной неповторимой человеческой личности! В конечном счёте мы заинтересованы в том, чтобы предоставить человеку возможность «стать на крыло» и почувствовать радость творческого, осознанного, созидательного отношения к жизни.
— Есть и противоположная тенденция: зачастую при внешнем благополучии и благочестии формализуется и выхолащивается внутреннее содержание церковной жизни. Сейчас много внимания уделяется «социальному служению». Нет ли опасности при чрезмерной внешней активности оказаться в пренебрежении к внутреннему строю жизни?
— Но это явление проще даже наблюдать не на уровне высокой ответственности общественного служения, а на уровне семейной жизни. Сколько таких примеров перед нами!
Юноша или девушка, с детства воцерковлённые, знакомые с церковной жизнью не понаслышке, вступают в пору самостоятельной жизни: работа, новая семья. И вот уже пошли отговорки: я хлеб насущный добываю, а я с детьми сижу — некогда мне в храм ходить, то есть родители, по-видимому, не смогли дать главное: во главе нашей жизни должен быть Господь. Нарушается ценностная иерархия, Богу не оставляется места, а в итоге и семьи, и дела наши, и замыслы распадаются… А начинается всё с малого небрежения.
То же самое может произойти и в результате наших благих побуждений послужить ближнему и потрудиться на ниве благотворения. Мы всё время должны помнить об истоках нашего доброделания: во имя Кого мы трудимся. Только в Церкви мы можем получить необходимую для своего служения благодатную силу. Тогда и энтузиазм наш будет возгреваться живой верой, живой потребностью послужить Богу и человеку, а не обязанностью…
— Владыка, в разговоре о Воронежской земле нельзя не вспомнить о её небесном покровителе — святителе Митрофане Воронежском. О близости и отзывчивости святителя многие верующие люди свидетельствуют буквально по сей день. Часто совершенно неожиданно таинственным образом святой являл свою помощь в сложной жизненной ситуации как отдельного человека, так и целой семьи или даже прихода. Думается, у Вас как у архиерея есть не одна интересная история или даже личный неповторимый опыт общения со столь близким и отзывчивым к нашим нуждам небесным предстателем. Поведайте, пожалуйста, об этом нашему читателю.
— Святителя чтят не только на Воронежской земле, но и во всём мире. Недавно прошёл цикл передач по «Спасу» об эмигрантах первой волны, которые в качестве самой дорогой семейной реликвии часто брали с собой именно образ святителя Митрофана. Такое почитание о многом говорит.
Святителя, как мы знаем, особо чтят и на Афоне. И это тоже не случайно. Ведь с прославлением святого связано возрождение русского монашества на Святой Горе, которое после Петра I пришло в упадок. Сам император, как известно, не позволял совершать паломничества на Афон, не поощрял оставаться русским инокам в монастырях афонских. Но всё изменилось именно со времени прославления святителя. И до сего дня русские иноки Пантелеимонова монастыря особо чтят его.
Его заботу и живое участие в судьбах ощущали на себе и такие великие святители, как Тихон и Антоний, новомученики наши, и, конечно же, продолжают ощущать наши современники, в том числе семейные люди. Ведь святитель изведал и семейное поприще.
А я могу из своего опыта сказать, что, если человек испрашивает помощи у святого на какое-то дело и всё устраивается, — значит, святитель благословляет это дело как благое.
Думаю, эта живая связь с нашим молитвенником и предстателем не прервётся, если не оскудеет наша вера.
Беседовала Елизавета ГРИН