21:21 01.01.2019ДОМАШНЯЯ ЦЕРКОВЬЖена-сестраСветлана Рыбакова
Так сложилось, что в начале гражданского Нового года верующих людей благословляет на мирное и благоденственное житие святой праведный Иоанн Кронштадтский, прославление которого приходится на 2 января по новому стилю.
Наверное, увидеть икону любимого всем православным миром святого пастыря, бывшего некогда в Российской империи «народной добротой, народной совестью, народной верой», можно практически повсюду. Однако в многогранной жизни батюшки была одна грань, о которой мало кто знал и тем более писал, — это его семейная жизнь. Никто не задумывался, как его праведная супруга и самые близкие люди разделяли крестоношение святого подвижника.
Батюшка всея Руси
Житие этого русского подвижника нам всем хорошо известно. Отец Иоанн служил в Андреевском соборе города Кронштадта, указанного ему Самим Богом ещё в детстве во сне. В начале своего пути он поразил и сослуживших ему отцов, и паству тем, что молодой батюшка вдруг пошёл к самым униженным и оскорблённым — в подвалы и на чердаки, где ютилась беднота. Отец Иоанн раздавал бедным всё, что имел; случалось даже, когда не было денег, снимал с себя сапоги и отдавал нуждающемуся, а сам возвращался домой босой. Со временем тысячи людей с разных концов России ежедневно приезжали в Кронштадт за помощью к отцу Иоанну, ещё большее число получал он писем и телеграмм со всевозможными просьбами. День его начинался в четыре часа утра: в это время отец Иоанн отправлялся в собор, где его ждала толпа паломников, которые были рады хотя бы благословение получить, поймать его светлый взгляд. На паперти уже ждала батюшку тысяча нищих, и он ежедневно кормил их, раздавал деньги. Затем служил литургию, за которой собиралось до пяти тысяч человек, так что приходилось совершать общие исповеди, а Причастие длилось несколько часов. Затем батюшка отправлялся по домам, где его ждали приехавшие со всей страны страждущие или попавшие в беду люди.
За это горение верой, изнурение себя постом и молитвой, терпение клеветы и вражды со стороны завистливых и чёрствых людей Господь наградил Своего служителя многими благодатными дарами.
Прошением отца Иоанна пред Богом в засуху пошёл дождь. Молитвой и возложением рук излечивались самые тяжёлые болезни. Он исцелял не только православных русских, но и обращавшихся к нему мусульман, евреев, иностранцев из Франции, Италии, Швейцарии, Америки и многих других стран.
Чудесная квартира
До сих пор в Кронштадте стоит дом, к которому полтора столетия назад стремилась вся верующая Россия. В 1990-х годах ХХ века в нём открылась мемориальная квартира отца Иоанна Кронштадтского, в которой он прожил 53 года — всю жизнь! В своё время здесь побывали многие прославленные люди России, её духовные пастыри, а теперь сюда может приехать каждый.
В июле 1999 года отец Геннадий Беловолов — хранитель мемориальной квартиры святого Иоанна Кронштадтского — пригласил меня вместе с другими знакомыми ему людьми в дом святого пастыря.
В машине, по дороге в Кронштадт, отец Геннадий рассказал:
— Сегодня мы везём с собой икону. Вероятно, это первое изображение явления праведному Иоанну Божией Матери. Событие произошло в ночь на 15 августа 1898 года. Сама дата подтолкнула к написанию иконы, так как в прошлом году исполнилось сто лет со дня явления. Матерь Божия посетила батюшку в той самой квартире, куда мы сейчас едем. Сегодня впервые образ «Явление Божией Матери праведному Иоанну Кронштадтскому» увидят люди.
«15 августа 1898 года, на Успение Божией Матери, я имел счастье первый раз во сне ясно видеть лицом к лицу Царицу Небесную и слышать Её сладчайший, блаженный, ободряющий голос: «Милейшие вы чада Отца Небесного». Тогда я, сознавая своё окаянство, смотрел на Её пречистый лик с трепетом и с мыслью: «Не отгонит ли от Себя с гневом Царица Небесная?». О, лик святой и преблагой! О, очи голубые и голубиные, добрые, смиренные, спокойные, величественные, небесные, божественные! Я не забуду вас, чудные, дивные очи! Минуту продолжалось это видение; после этого Она ушла от меня, не спеша, прошла, как перед маленькой ямкой, и скрылась. Я увидел сзади походку Небесной Посетительницы. Сначала я видел Её, как на иконе, ясно, а потом Она отделилась с иконы, спустилась и пошла. Вечером я писал проповедь для дня Успения и лёг поздно, в 2 часа ночи. Вечером за всенощным бдением с великим умилением я читал Акафист и Канон Успению Богородицы в Успенской церкви».
(Дневниковая запись отца Иоанна)
Мы продолжили путь. За окном воды Финского залива сливаются с ярко-синим небом, вдали видны каменные острова, шлюзы. Во времена батюшки Иоанна Кронштадт был островом. Поездки в Петербург отнимали у отца Иоанна много сил и времени. Летом батюшка переплывал залив на пароходике, зимой проезжал в кибитке по льду.
А сейчас люди ездят в Кронштадт посуху, потому что в советское время построили дамбу. При взгляде на это могучее сооружение, на рукотворные острова, где три столетия назад размещались охранявшие столицу неприступные форты (ни один вражеский корабль к Петербургу не прошёл), душу наполнило чувство восхищения делами рук нашего трудолюбивого народа.
Скоро машина въехала во дворик четырёхэтажного жилого дома. В первый момент я была немного озадачена: на старинных фотографиях — дом двухэтажный, перед ним много свободного пространства, где каждый вечер под заветными окнами стояла толпа народа, ожидающая возвращения батюшки. Отец Иоанн с матушкой занимали на втором этаже скромную шестикомнатную квартиру простого приходского священника.
Кто-то удивится: «Что? Шесть комнат на двоих?». Да, именно столько, ибо в царской России для служащей части населения, в основном интеллигенции, это считалось нормой.
В советское время дом надстроили. Сейчас это обыкновенное жилое здание. Маленький, сплошь заасфальтированный дворик, развешанное по верёвкам бельё. Вроде бы как у всех, да только… В 2008 году, к 100-летию кончины батюшки Иоанна, была установлена скульптурная композиция. Это был первый в России памятник священнослужителю.
Когда вошли в подъезд, отец Геннадий сказал, что это самый лучший подъезд Кронштадта, да, пожалуй, и Петербурга тоже. Оказалось, что пока освобождена только часть квартиры, в остальных комнатах до сих пор живут люди.
Вошли в прихожую, и, вероятно, всех охватило чувство благоговения. Невольно начинаешь ходить на цыпочках и разговаривать шёпотом — благодать словами не передаётся. Мы разулись (в этом доме так заведено) и вошли в зелёную залу. Комната оказалась угловой, стены — сплошные окна, и поэтому в ней во все стороны много неба. После блаженной кончины батюшки Иоанна именно здесь его почитатели обустроили домашний храм во имя Животворящей Троицы.
С огромной старинной фотографии, находившейся в то время на стене, на нас смотрели святые хозяева этой квартиры: на фоне берёзок сидел отец Иоанн в рясе, с наперсным крестом и орденом, а за ним в светлом платье стояла его верная жена-сестра матушка Елизавета.
«Здравствуйте, батюшка и матушка, простите и благословите», — пронеслось в моей голове.
В углу апсиды, между заветным балкончиком (сколько тысяч людей прошло под ним!) и окном — небольшой иконостас со святым образом праведного Иоанна Кронштадтского. На подоконниках стоят его иконографические изображения и портреты.
Обои зелёного цвета с растительным орнаментом, паркетный пол… Мебели почти нет: диван и два кресла (такие стояли в гостиных в начале прошлого столетия). Это дар родственников, внучатых племянниц матушки Елизаветы. Из залы приоткрыта дверь в столовую, видны стол, стулья, самовар — это часть кабинета отца Иоанна.
Естественно, в 1920-х годах квартиру перестроили, перегородили. Вселили людей, нимало не сомневаясь, не задумываясь, можно ли здесь жить…
Отец Геннадий положил на аналой икону «Явление Божией Матери праведному Иоанну Кронштадтскому» и обратился к нам:
— Мы находимся в мемориальной квартире-музее одного из самых замечательных священников ХХ столетия, святого подвижника Иоанна Кронштадтского. В этой скромной квартире он прожил всю жизнь. Отец Иоанн был абсолютный бессребреник. По его невидимым молитвам Бог чудотворил, посылая страждущим людям Свою видимую помощь, и, конечно, они старались отблагодарить молитвенника. Через отца Иоанна проходили огромные пожертвования. На них строились храмы, основывались монастыри, дома трудолюбия, приюты, получали помощь люди в отчаянных обстоятельствах, на них жили нищие Кронштадта, но для себя батюшка не захотел ничего, разве только купил пароход, да и тот только для того, чтобы вовремя попадать к тем, кто ждал от него помощи.
— В этой небольшой зале перебывала вся Россия: и её цвет, и её духовная мощь, и страждущие мира сего, приходившие сюда с плачем и мольбой о помощи, а мы сейчас отслужим молебен, — закончил своё слово отец Геннадий.
Затем отец Геннадий предложил всем нам постоять на балкончике, помолиться — было замечено, что святой хозяин квартиры такие молитвы и прошения сразу слышит.
Пока желающие выходили на балкон, остальные рассматривали портреты батюшки, а я — икону «Явление Богородицы праведному Иоанну Кронштадтскому».
Угодник Божий изображён в простом подряснике, в голубой епитрахили, стоящим на коленях перед Царицей Небесной. Богородица одной рукой благословляет его, а в другой держит свиток со словами: «О, милейшие вы чада Отца Небесного». На Матери Божией — синий омофор. Стоит Она так же, как на Пюхтицкой иконе, некогда подаренной монастырю отцом Иоанном. Явление происходит на фоне природы, столь им любимой; небо темно, потому что Богоматерь предстала святому во сне в 2 часа ночи.
Отец Геннадий угостил нас печеньем с блюда, которое некогда принадлежало семье священника Иоанна Орнатского, мужа сестры Елизаветы Константиновны. Это дар мемориальной квартире от Тамары Ивановны Орнатской. Отец Иоанн часто бывал у своих родственников, и наверняка с этого блюда его потчевали пирогами. А какими великолепными пирогами угощала святого супруга матушка Елизавета, об этом я узнала из воспоминаний их приёмной дочери Руфи. Матушка была бесконечно ему предана и, можно сказать, самоотверженно несла вместе с ним крест подвижничества. Никакой эмансипации и феминизма, которыми уже тогда была отравлена Россия, в семье отца Иоанна Сергиева не знали, поэтому в ней царили мир, радость и любовь.
«Настоящая она матушка»
В семье протоиерея Константина Петровича Несвицкого, благочинного церквей Гдовского уезда, 4 мая 1829 года родилась дочь Лиза. Переведённый в Кронштадт ключарём Андреевского собора, он по слабости здоровья передал своё место священнику Иоанну Ильичу Сергиеву, женившемуся на его дочери Елизавете Константиновне.
Не случайно Господь выбрал святому подвижнику именно эту женщину. О матушке Елизавете долгое время не упоминали в житийных повествованиях, между тем как, нежная сестра и любящая мать, она неустанно берегла общее сокровище. Только сейчас сквозь даль времён начинает проступать святой, трогательный образ.
После женитьбы на руках молодой матушки находился престарелый отец, трое взрослых братьев и две сестры. Все заботы об их устройстве и будущем отец Иоанн и Елизавета Константиновна взяли на себя. Не имея для этого достаточных средств, отец Иоанн сам обходил состоятельных прихожан, прося, чтобы они помогли сделать приличное приданое свояченицам.
Отец Иоанн никогда не жил личной жизнью. «Счастливых семей и без нас довольно, а мы с тобой посвятим себя Богу», — сказал он своей избраннице. И Елизавета Константиновна по примеру мужа отдавала себя родным и близким.
В её характере имелись две отличительные черты — крайнее смирение и кротость, в этом проявлялось величие души матушки. Она ни на кого не сердилась и не имела злобы. Обиды и огорчения сносила безропотно и от души всем прощала. На вопрос: «Имеете ли против кого вражду?» — матушка неизменно отвечала: «Нет, ни на кого». И других учила поступать так же: «Не сердитесь, Бог Сам укажет, кто прав, кто виноват, а вы простите».
Елизавета Константиновна никогда не позволяла себе входить в дела великого пастыря и молитвенника, не старалась быть на виду рядом с ним; оставаясь постоянно в тени, она светилась отражением его высоких христианских добродетелей. Батюшка знал её кроткую душу, высоко ценил в ней чистоту и смирение и говорил о ней: «Жена у меня — ангел».
Близкие матушке люди запомнили её подвижной, с добрым, благообразным лицом, приветливой, всегда ровной и ласковой. Она любила сама покупать провизию, сама стряпать, за всем присмотреть, чтобы всё было чисто и вкусно. По словам воспитанницы Руфы, «дядя, отведывая любимый яблочный пирог, приговаривал: «Мастерица ты у меня стряпать пироги»». Елизавета Константиновна любила принимать гостей, она их прямо закармливала, а отец Иоанн, видя её гостеприимство и искренность, говорил, указывая на хлопотливую хозяйку: «Настоящая она матушка».
Своих детей у святого Иоанна Кронштадтского и его супруги матушки Елизаветы не было. Но отец Иоанн необыкновенно любил малышей, сравнивал их души с Божьей красотой и дивными цветочками, оставшимися от первобытного рая. «Я среди детей и себя ребёнком чувствую». И как тянулась к нему и отвечала взаимной любовью детвора: воспитанники его гимназии, и дети, приведённые родителями к батюшке под благословение (часто среди них были спасённые от смерти его молитвами), и приютские малютки, которых святой пастырь никогда не забывал навещать в своих поездках по городам России!
Ласковый к детям вообще, отец Иоанн ещё любовнее относился к ним больным. Во время поездки в Киев в одной больнице ему указали девочку, страдавшую тяжёлым тифом, которой накануне вскрыли обширный гнойник за ухом. «Едва отец Иоанн взглянул на больную, вся его фигура внезапно озарилась огнём чувства. Он быстро подошёл к больной, пал к кровати и, стоя на коленях, приник к лицу страдалицы, осыпая её искреннейшими ласками: «Милое дитя, тебе не больно… страдалица ты моя», — говорил он».
Среди детей, окружавших отца Иоанна, была девочка, о которой мало кто помнит, но именно о ней больше всех заботился добрый пастырь, потому что это была его приёмная дочь.
В 1870 году у гостившей в доме отца Иоанна родной сестры матушки Елизаветы родилась дочь Руфа. Через два года, когда умер отец девочки, оставив семью без средств, отец Иоанн предложил своей супруге взять её к себе и воспитать как дочь. И они растили её, как нежно любящие родители. Руфа с глубокой нежностью утешала своих названных родителей и заботилась о них в старости. Она же оставила свои воспоминания о бытовом укладе семьи батюшки Иоанна.
Среди хозяйственных забот Елизавета Константиновна не забывала воспитанницу. Всё свободное время проводила с ней, спала в одной комнате и учила читать и писать по-русски и по-французски. А когда Руфа поступила в гимназию, матушка сама готовила ей завтраки, ежедневно провожала в гимназию и встречала, спрашивала уроки. Отец Иоанн водил племянницу на вступительные экзамены в гимназию, платил за учёбу и с интересом следил за успехами Руфы, ежедневно просматривал тетрадь с отметками и подписывал её. При таких благодатных условиях Руфа блестяще завершила учение. Это событие стало большой радостью для её святых воспитателей, отец Иоанн спешил сообщить знакомым приятную для него новость: «Племянница и воспитанница наша Руфа окончила гимназию с золотой медалью».
К своему великому супругу-молитвеннику Елизавета Константиновна всегда относилась с благоговейной почтительностью. «Иван Ильич, благослови меня, помолись обо мне», — по несколько раз в день просила она его. Когда он, усталый, приезжал домой с треб или из храма, она торопилась снять с него сапоги, помочь раздеться и заботливо укрывала его, укладывая отдохнуть в постель. Тогда мёртвая тишина водворялась в квартире: «Не шумите, батюшка отдыхает. Не принимайте пока никого, батюшка нездоров». Так оберегала она кратковременный отдых труженика-пастыря.
Когда батюшка предпринимал свои ежедневные поездки в Петербург, Елизавета Константиновна никогда не ложилась спать, пока не вернётся отец Иоанн (хотя бы это была глубокая ночь), несмотря на своё слабое здоровье: она постоянно страдала головными болями и несколько лет подряд — бессонницей.
Также по слабости здоровья батюшка часто болел, и тогда супруга-сестра превращалась в неутомимую сиделку: проводила ночи напролёт у постели больного, а днём сама готовила для него обед.
Племянница батюшки Руфа рассказывала: «Помню, в 1879 году отец Иоанн опасно занемог: у него сделалось воспаление обоих лёгких. По целым часам он лежал с закрытыми глазами, в забытьи, а когда приходил в себя, часто говорил: «Голова болит невыносимо, точно молотом ударяют по ней». Один раз тётя сидела около дяди и горько плакала; открыв глаза, батюшка посмотрел на неё и сказал: «Не плачь, Лиза. Бог даст, поправлюсь, а если нет, Бог и добрые люди не оставят тебя; я никого не оставлял — и тебя не оставят». Прошло несколько дней, и однажды утром тётя вбежала в детскую и дрожащим от волнения голосом воскликнула: «Дяде лучше, кризис прошёл!». Мы с тётей посмотрели друг на друга, крепко обнялись и обе заплакали, но уже слезами радости…»
Отец Иоанн глубоко ценил такую заботу со стороны Елизаветы Константиновны и отвечал ей тем же. Каждый вечер он заходил проститься и благословить её перед сном: «Доброй ночки желаю тебе. Спи спокойно. Господь с тобой. Храни тебя Бог».
Когда болезнь не давала ему возможности ездить в Петербург (впоследствии даже по Кронштадту), он никогда не садился обедать без жены, обыкновенно говорил: «Когда я обедаю один, у меня аппетита-то нет».
За некоторое время до кончины батюшки матушка заболела инфлюэнцей; здесь особенно проявилась его забота о ней. Отец Иоанн, с трудом передвигаясь, несколько раз днём и каждый вечер перед сном благословлял её, гладил по голове и приговаривал: «Бедная, бедная, вместе мы с тобой страдаем, вместе мы с тобой мучаемся, оба мы страдальцы». Когда кто-либо интересовался у батюшки их здоровьем, он всегда отвечал: «Оба мы плохи, оба мы собираемся умирать, оба мы готовимся к смерти».
В ноябре 1908 года, обедая вместе с супругой и двумя приезжими, отец Иоанн стал говорить им, что здоровье его совсем плохо. Елизавета Константиновна, желая ободрить его, сказала: «Весной тебе бывает всегда лучше; придёт весна — поправишься». На это он возразил: «Весной, ты говоришь? Ты-то до весны доживёшь, а я нет». Предсказание батюшки сбылось: он почил в декабре, она — в мае.
С 6 декабря отец Иоанн уже не имел сил совершать литургию, но приобщался каждое утро на дому и, приходя в комнату больной супруги со Святой Чашей, приобщал и её, говоря: «Господь мой и Бог мой! Со страхом Божиим и верою приступим. Прими Тело и Кровь Христовы. Мир тебе, старица, поздравляю тебя».
Последний раз отец Иоанн пришёл к ней 17 декабря утром, причастил её, а с 18-го он не покидал своего кабинета.
После кончины святого супруга здоровье матушки ухудшилось. Елизавета Константиновна сильно тосковала, плакала. Никак не могла осиротевшая матушка примириться с мыслью, что отца Иоанна не стало, она говорила окружающим: «Мне всё кажется, будто Иван Ильич не умер, а куда-то уехал, бывало, в Москву, и опять приедет». Незадолго до смерти матушка увидела у одной знакомой брошь-портрет батюшки и заплакала, восклицая: «Иван Ильич, Иван Ильич!». Когда её стали утешать тем, что отцу Иоанну теперь блаженно хорошо, она сказала: «Ему-то хорошо, а мне так тяжело без него! Ведь 53 года все были вместе».
Предчувствуя близкую кончину, матушка часто, сидя в кресле, смотрела на образ и говорила: «Надо мне приготовиться, надо просить у Бога простить все мои грехи». Она часто вспоминала слова, сказанные батюшкой 17 декабря, и утешалась ими. В тот день отцу Иоанну передали, что больная матушка очень горюет, не имея возможности по болезни прийти и ухаживать за ним, а он ответил: «Скажи жене, что она всегда со мной, и я всегда с нею».
На ночь обычно матушка Елизавета надевала подрясник почившего супруга или спала, накрывшись им. Каждый раз, когда воспитанница Руфа ехала в Иоанновский монастырь, она говорила ей: «Поклонись от меня дяде», — и горько плакала.
Следуя наставлению своего святого супруга, в последний год жизни Елизавета Константиновна ежедневно причащалась Святых Христовых Таин. Приобщалась она и 21 мая, как оказалось, в последний раз. В тот день с шести часов вечера она перестала глядеть на свет Божий, а с десяти вечера не стала говорить. Последнее слово её было «хочу» в ответ на предложение выпить святой воды, которую проглотить она уже не смогла. Вскоре после этого матушка впала в бессознательное состояние, а на другое утро, 22 мая 1909 года, в 9 часов 30 минут мирно скончалась во время чтения Канона на исход души.
Погребение тела Елизаветы Константиновны состоялось в воскресенье 24 мая в городе Кронштадте, в левой стороне соборного скверика.
В этот день мы были и в самом Кронштадте, на месте, где стоял Андреевский собор, где служил святой пастырь. А перед отъездом вновь вернулись в заветную квартиру батюшки, решив напоследок выпить чашку чаю.
Отец Геннадий подробно рассказывал нам о том, кто бывал у отца Иоанна в гостях.
— Приезжали сюда игумения Таисия Леушинская, игумения Ангелина, первая настоятельница Иоанновского монастыря, новомученики протоиереи-братья Иоанн и Философ Орнатские… Здесь бывало много архиереев: первомученик русской Голгофы митрополит Владимир (Богоявленский), расстрелянный в Тобольске, епископ Ермоген (Долганов), митрополит Серафим (Чичагов), который тридцать пять лет был духовным чадом отца Иоанна Кронштадтского. Позднее и он был расстрелян большевиками. Интересно, что архиереи, благословив отца Иоанна, сами просили его благословения, ощущая в нём особую благодать.
После революции квартира отца Иоанна подлежала заселению революционными матросами, и в это время в Кронштадт приехал Патриарх Тихон. Услышав о нависшей над квартирой угрозе, он сказал: «Надо устроить здесь церковь, тогда её не отнимут». Его благословение тут же было выполнено, на половине Елизаветы Константиновны был устроен храм в честь Святой Живоначальной Троицы. Божественная литургия, которую отец Иоанн всю жизнь совершал каждый день, пришла к нему домой. И ещё почти десять лет здесь была церковь. С портрета на стене, совсем как живой, на нас смотрел отец Иоанн Кронштадтский. Казалось, что он рядом.