23:28 04.10.2018ВАВИЛОНИх дом — СодомГалина Иванкина
Увы и ах! Современное восприятие жизни заточено под яростное отрицание нормы. Под ненависть к ней. Она рисуется авторитарно-жёсткой, крадущей свободу, а свобода нынче — это альфа и омега, Абсолют, единственно почитаемый смысл. То, ради чего. Норма же трактуется как свод отживших и прокисших правил, посему любая попытка сказать: «Неправильно живём!» — влечёт за собой неистовый вопль: «Вам дай волю — вы советскую цензуру и костры инквизиции вернёте».
У дамы-гуманитария Маргариты сын девятнадцати лет. По её мнению, он имеет право на реализацию себя в любом незапрещённом качестве. Маргарита спокойна. Признаётся, что и сама в его лета позволяла себе рискованные эксперименты: «Это же были 1990-е! — с жаром вещает она. — После серого и кошмарного «совка» мы получили колоссальные возможности! Живи, радуйся! А люди боятся быть собой». Собой?! Эта рано состарившаяся, но по сию пору чрезмерно бойкая женщина полагает, что сын Гоша (или, как она его называет, «бэбик») прав. Он не стал размениваться на условности. Он живёт как хочет и может. Он гражданин мира, а не какое-то угрюмое быдло в телогрейке да с кайлом. Норма? Тут Марго сильно хмурится, как от зубной боли: «Норма — это уловка для стада, чтобы держать его в повиновении». А они-то не такие. Они гуляют где нравится и главное — с кем нравится. А Гоше нравится Игорёк. Штрих и деталька: сынок нигде не учится и не работает. Он путешествует и тусуется на мамины деньги, да и папа, который никогда не жил вместе с мамой, тоже подбрасывает. (Когда сын рождён от очередного и случайного «эксперимента бурной младости», а не в традиционной — человеческой! — семье, это накладывает свой коварный отпечаток.)
Гомофобия заявлена сегодня чем-то вроде фашистского мировоззрения. Порушены рамки, а вся эта болтовня об «окне Овертона» выглядит как печальное колыхание воздуха — то окно давно выбито, а по стёклам расхаживает потерянное население.
Джозеф Овертон сформулировал технологию, которая делает привычной любую запретную или неприемлемую идею, что и произошло в случае с легализацией однополых союзов. По Овертону, достаточно начать «конструктивный диалог», спор на тему, чтобы со временем от дискуссий перейти к лояльности, а там — и к узакониванию.
Толерантность давно уже перестала играть ту роль, какая ей предназначалась. Уже не поддержка истерзанных и забитых меньшинств, а унизительный прогиб под их множащиеся год от года «интересы». Любого европейского или американского деятеля могут подвергнуть увольнению или иной дискриминации за малейшую, невиннейшую попытку умалить права каких-нибудь лесбиянок. Многодетный отец превращается в смешного маргинала, зависшего где-то в районе 1950-х годов и не имеющего понятий о реалиях «дивного нового мира».
В США бытуют безобидные, но какие-то противные шутки насчёт rednecks — жителей американской глубинки. Они до сих пор следуют дедовским обычаям и придерживаются консервативных ценностей. Они гомофобы и религиозные «мракобесы», а многие из них даже в 1980-х годах не покупали телевизор. В целом же на Западе не принято ратовать за крепкие и верные семьи, ибо сие, по мнению либеральной клики, отдаёт нацизмом, евгеникой и прочей «расовой гигиеной». Также активисты и деятели ЛГБТ обожают приводить довод: в Третьем Рейхе гомосексуалистов и лесбиянок бросали в концлагеря, где над ними глумились всем кагалом: и надзиратели, и другие заключённые, особенно коммунисты-тельмановцы. Тем самым проводится параллель: гомофоб = гитлеровец или же коммуняка.
Креативная журналистка и «гражданка мира» Маша Гессен недвусмысленно высказалась в своё время: «Ёжику понятно, что гомосексуалисты имеют право на создание брачных союзов, однако я также считаю не менее очевидным и то, что институт брака вообще не должен существовать. Борьбу за право геев вступать в супружеские отношения обычно сопровождает ложь о наших планах относительно института брака как такового уже после того, как мы достигнем цели. Дело в том, что мы лжём, заявляя, что институт брака останется неизменным. Ведь это враньё. Институт брака ожидают перемены, и он должен измениться. И, повторюсь ещё раз, он должен перестать существовать». Для них — понятно. Ёжику — тоже. Нам — нет. Почему персонаж, которому уже за пятьдесят, именует себя Машей и с какой стати оно (sic!) хоронит традиционную семью? На том лишь основании, что странноватым Машам и бездельным Гошам нравится экспериментировать на ложе страсти?
Меж тем гуманитарий Маргарита, позванивая браслетами, продолжала мысль Маши Гессен: «Напомнить, чем жила античная культура, по заветам которой человечество развивается до сих пор? Греческий ордер и римское право!». Отвечаю ей о том, что античная цивилизация этим не жила — в ней это присутствовало. Кроме того, однополая любовь бытовала не во все века и не во всех полисах (городах и весях) античной цивилизации. Разве это было во времена Римской республики?! А когда в эпоху Поздней империи все мыслимые и немыслимые безобразия сделались возможны, тогда и пришёл конец самой великой державе мира. Для ультралиберальных «гуманитариев» это не аргумент — они чаще всего недостаточно образованны, чтоб мыслить историческими категориями — им запало в извилины, что в Греции проживала некая Сафо на острове Лесбос, а в Риме случались оргии. Всё. На этом литературно-художественный экскурс для них исчерпан.
Подавляющее большинство ЛГБТ-шников и их «понимающих» мамочек имеют весьма приблизительное понятие об античной (равно как и о любой иной) цивилизации и уж точно не отличат скульптуру классического периода от эллинистического образца, но зато благодаря средствам массового оболванивания юношество доподлинно знает, что греки с римлянами не были чужды «тех самых» отношений. Пикантная историйка, поданная ТВ-развлекателем укореняется в сознании куда как сильнее, чем школярское — скучное — знание о благородном римском браке «кум ману» (cum manu).
Адепты ЛГБТ очень любят говорить и писать о том, что почти все талантливые и гениальные персоны — гомосексуалисты или хотя бы не чуждались этого в юности. Как все опасные сектанты (а ЛГБТ — это настоящая секта одержимых), они приписывают в свои ряды и тех, кто никогда не был замечен. Они ревностно и методично подтасовывают факты, именуя «своими» и Сократа, и Леонардо, и Рафаэля, и Карла XII. Авторы помойных статеек и таких же «выгребных» телепрограмм не читают книг. Думают они тоже редко, и в основном о деньгах. Потешить плебс «клубничкой с душком» — вот альфа и омега. Всё остальное — разговоры в пустоту. И давай запруживать эфир гомотематикой! Намекать. Подзуживать. Как бы невзначай. Так сказать, «наш дом — Содом! И Гоморра. Любовь не терпит границ». Да неужели? Мне доводилось видеть множество образовательных программ немецкого ТВ — так непременно подчеркнут, что Фридрих Великий (а этот король значит для Германии столь же много, сколь для России Пётр I), так вот в обязательном порядке укажут, что его величество имел склонность к своим гренадёрам. И снова — мимо! Как и в случае с Карлом XII, Фридриха по-настоящему волновала война. И даже не флейта, и не французская философия. Нарушает стиль. Мешает восприятию. Зачем? Таким образом, в голове зрителя откладывается, что «старина Фриц», как звали его в народе, тоже не вполне брутален. Зрителям, читателям, потребителям интернет-продукции преподносят идею, что гомосексуалисты не просто нормальны — они лучшие из нас.
«Моду создают геи!» — безапелляционно продолжает Маргарита, «счастливая» мать извращенца. Парирую: основатель синдиката высокой моды Чарльз Фредерик Уорт был счастливо женат, равно как и «диктатор стиля» Поль Пуаре. Эльза Скиапарелли была прекрасной мамой и позже — бабушкой, а Кристиан Диор жил одиноко, любя исключительно «себя в искусстве». Но Маргарита не унималась: «Все лучшие композиторы таковы!». Кто? Семьянин Вагнер или многодетный Бах? Моцарт? Впрочем, и наиглавнейший довод ЛГБТ насчёт Петра Ильича Чайковского никем не доказан. Да у сектантов не бывает логики — они прут напролом, сметая все резоны и построения; им важно тупо пропагандировать то, что им когда-то внедрили. Это, безусловно, страшно, однако же ещё страшнее, когда подобное мышление становится общемировым трендом. Подмена понятий: «Гомосексуалисты всегда и во всём талантливы, а ещё элитарны». Неслучайно в одной из развлекательных телепрограмм — в «Наша Russia» есть комический и априори невозможный персонаж — работяга с гомоориентацией. Нам как бы транслируют: это смешно, господа! Потому что эти «избранные» не пашут, не сеют, не строят. Негоже лилиям прясть! Музыка, поэзия, мода от Кутюр и утончённый дизайн. А быдло — те да! Семья–дети–комбинат–спецовка–водка–футбол–майонез. Вот и гуманитарий Марго так считает: её красивенький Гоша не дебил и не простак. Он одарённый мальчик, разбирается в актуальных фасонах и предпочитает «синема не для всех». Кивает в сторону просвещённого Запада.
Ещё лет сто–сто двадцать назад чопорная Европа и пуританские Штаты не просто гневно плевались и пафосно фыркали, но и применяли к содомитам всяческие наказания. Так, привлекли к уголовной ответственности одного из самых великих писателей эпохи Art Nouveaux Оскара Уайльда. Между прочим, содомит Уайльд писал остроумные пьесы и чарующие романы о… нормальных лордах, которые влюблялись в прекрасных леди, а не друг в друга. И гениальность его не проистекала из больной ориентации. Скорее, пробилась вопреки. Но закон есть закон: британское общество не захотело воспринять «порченого». В первой половине XX века научные брошюры, выпускаемые докторами, содержали чеканную мысль: гомосексуализм не только и не столько преступление, сколько болезнь. Будем лечить, господа! Иной раз даже электричеством. И это, повторяю, в ныне толерантной ко всему Европе и благодушных США, тогда как в постреволюционной Совдепии на это — целых 17 лет!!! — смотрели сквозь пальцы, и только при Сталине закрутили гайки, вернув в 1934 году наказание за мужеложство. Уголовная статья перестала существовать в 1991 году. Но за это время в западном мире произошли изменения — отгремела пресловутая сексуальная революция, не оставляя хомо сапиенсу никаких шансов, зато гомосексуальный дискурс постепенно сделался вполне комильфотен. От унижений и преследований — к дискуссиям и заигрыванию, а потом — к многокрасочным гей-парадам и беспрестанному муссированию данной темы в контексте искусства. В 1990–2000 гг. в России всё шло по тому же пути — появлялись какие-то мужчинки на эстраде, проскальзывали забавные скетчи и репризы про «голубую луну». Но затем что-то пошло «не так». Для них — не так.
Утверждается, что Россия — самая неблагоприятная европейская страна для содомитов. Да и Гошина мама печалится: их семью презирают соседи, хотя люди они вполне интеллигентные, с вилами пока не кидаются.